БНКоми представляет вниманию читателей статью, как он сам себя именует, историка джаза & рока Сергея Терентьева. Очевидно, что поводом для написания послужил недавний концерт «Век джаза», который состоялся в Государственном театре оперы и балета Республики Коми. Сергей Терентьев обнаружил ошибки даже в купленной им программке вечера.

Фото Юрия Кабанцева

Несколько лет назад в центре Сыктывкара открылось некое заведение под вывеской «Jazz». Движимый естественным любопытством, я заглянул туда и выяснил, что это всего лишь парикмахерская. Поинтересовавшись у работников, слушают ли они соответствующую названию их предприятия музыку, получил честный и прямой ответ: «нет, не слушаем, нам это ни к чему». Да и среди посетителей, ожидающих своей очереди, не наблюдалось поющих a capella, как это практиковалось на родине джаза ещё с 19 века и что в итоге привело к созданию целого музыкального течения, которое так и называется - «парикмахерская музыка» или «парикмахерская гармония». Можете ли вы представить себе трезвых россиян, поющих на четыре голоса в парикмахерской? Я - тоже.

Действительно, слово «джаз» приобрело в последнее время небывалую популярность, стало чрезвычайно модным, престижным и конъюнктурным. Посещение джазовых концертов и фестивалей стало элементом социального имиджа. Жаль только, что иные мероприятия, заявленные как джазовые, таковыми являются лишь номинально. Да и вообще вся эта суета вокруг джаза вовсе не означает глубокого понимания и интереса к собственно джазовой музыке. Зачастую дальше самого словечка дело не идёт. Музыка эта не самая доступная для усвоения, подчас дремучая - как и всякая серьёзная музыка, поэтому число настоящих ценителей джаза всегда одинаково невелико. Об этом говорит и статистика: доля проданных джазовых компакт-дисков даже в США всегда находилась примерно на уровне 3%.

Но мода есть мода, никто не хочет слыть немодным. Поэтому эстетические границы джаза стали искусственно расширять - в прямом соответствии с широтой души русского человека – и в раздвинутое пространство совать всё подряд, в основном многочисленные разновидности поп-музыки. Диву даёшься - что только в нашей стране не причисляют к джазу и кто только не объявляет себя джазовым поклонником! Куда ни плюнь – обязательно попадёшь в джазфэна: столь велико желание многих и воспринимаемую, и исполняемую ими музыку обязательно именовать джазовой, независимо от реальной жанровой принадлежности - как будто только этим определяется её качество.

Среди представителей академической музыки тоже появилась определённая тенденция признаваться в чувствах к джазу. Внезапно, ни с того ни с сего его поклонницей стала - вы не поверите – знаменитая оперная певица Елена Образцова. «Я по джазу с ума схожу» - выдавала она по телевидению, и далее – посконным языком и в стиле, который сильно напомнил рассказ побывавшего на балете колхозного зоотехника из известной песни Владимира Высоцкого. При советской власти, по словам Елены Васильевны, она не понимала джаз, а как только та власть пала, до неё дошло, что музыка эта вполне пристойная. Зато в прежние времена, как помнят люди постарше, Образцова не стеснялась признаваться в горячей любви к КПСС и лично к Леониду Ильичу. А исполненные недавно Образцовой «джазовые» пьесы «лишь названиями своими напоминают о джазе» - так об этом написал один музыкальный критик.

Ещё одна оперная дива, Любовь Казарновская, тоже прониклась любовью к джазу, сочтя, что те несколько поп-песен Гершвина, которые она, красиво одевшись, спела в сопровождении оркестра, и есть самый настоящий джаз. Её и представили на том концерте как «звезду мировой оперной и джазовой сцены». А в одном из выпусков передачи «Романтика романса» та же Казарновская сетовала, что романса очень мало передают по телевидению, и, забыв, видимо, какой год на календаре, с возмущением воскликнула: «кругом этот рок! этот джаз!» Затем, вдруг опомнившись и как бы оправдываясь, промолвила, что «джаз может быть хорошей музыкой, если сделан талантливыми руками». Вот и верь потом этим оперным оборотням.

Играть джаз мечтает и выдающийся альтист Юрий Башмет, об этом он говорил на пресс-конференции в Сыктывкаре весной 2007 года. Тем же летом довелось наблюдать по ТВ, как струнная группа под управлением Башмета сопровождала джазовое трио пианиста Бориса Фрумкина из Германии. Задача струнных в таком формате нехитрая и вполне неджазовая, но Башмет не был бы Башметом, если бы не захотел покрасоваться. Во время выступления его угораздило поимпровизировать один квадрат. Конечно, лучше бы он этого не делал – за парня было стыдно, а за державу - обидно. «Импровизировал» он, естественно, по нотам, не сводя с них глаз, и всё в этой дюжине тактов было ниже критики: как, знаете, бывает, иностранец произносит заученные банальные русские фразы, но при этом ни черта не понятно, что он говорит. Очевидно, что Юрий Абрамович профнепригоден для этой музыки, как и вышеупомянутые дивы.

Концерт «Век джаза», состоявшийся 17 декабря в Государственном театре оперы и балета, временами тоже возвращал к ощущению несоответствия заявленной темы и содержания, уже знакомому мне по парикмахерской.

В концерте приняли участие симфонический оркестр и другие артисты театра, а также реанимированный секстет «Джаз-Графика». Неутомимый музыкант, руководитель «Д-Г» Евгений Машкин, ныне работающий гитаристом в театре, нашёл здесь себе ещё одно применение - в качестве аранжировщика симфонического оркестра. В результате альянса оркестра и ансамбля образовался формат, обычно называемый эстрадно-симфоническим оркестром. Он и был этим вечером главным действующим лицом.

Забегая вперёд, скажу: на мой взгляд, джазовым концерт не получился, несмотря на наличие нескольких импровизационных соло музыкантов «Джаз-Графики». Ложка джаза растворилась в бочке эстрады, не «испортив» её.

Ещё одной особенностью события стало участие в нём художественной самодеятельности театра. Некоторые инструменталисты и академические певцы решили показать себя в другом амплуа – в джазовом вокале, как они его понимают. Хорошего из этого, к сожалению, вышло не много. Из всех выступивших солистов, наверное, только Евгений Гаврилов чувствовал себя в своей тарелке, поскольку он часто поёт эстраду, слегка приправленную американизмами. Остальные совсем не впечатлили, а вокал Евгении Лисовой даже заставил меня испытать дискомфорт. Настоятельно рекомендую руководству театра допустить Евгению к оперному репертуару.

Тут хочу сделать небольшое отступление и пояснить. Возможно, кому-то мои суждения кажутся жёсткими. Но, во-первых, концерт ведь был не благотворительный, а вполне коммерческий. Поэтому и ответственность должна быть сообразная. А во-вторых, настоящее искусство не терпит снисхождения, а ненастоящего нам не нужно. Таковы законы, не мной придуманные. Там где об этих законах забывают, искусство хиреет и деградирует.

Обнадёживающим показалось выступление вокального нонета, исполнившего спиричуэл. Спиричуэл, конечно, это не джаз, а только один из его многочисленных родственников, но уже кое-что. Хотелось бы, чтобы у нас, наконец, появился стабильный вокальный ансамбль с подобным репертуаром. Инициативу стоило бы не похерить и развить.

Пожалуй, самым «ярким» представителем художественной самодеятельности в этом концерте была его ведущая Ольга Мойсеевич. Непонятно только, зачем в программе указано, что она «музыковед». С неменьшим успехом можно было привлечь к ведению концерта повара, юриста или бухгалтера приятной наружности. Знатоками джаза и афроамериканской музыкальной традиции, да и джазменами зачастую становятся представители немузыкальных профессий. И, напротив, музыковеды с классической подготовкой обычно с джазом имеют не больше общего, чем ветеринары с врачами городской поликлиники, хотя и те, и другие занимаются лечением млекопитающих. И это не шутка. Различия между джазом и академической музыкой на самом деле намного серьёзнее, чем кажутся. Из-за непонимания и недооценки этих различий и происходят всякие курьёзы.

«Джаз» - было самым первым, а также последним словом, произнесённым со сцены Ольгой Мойсеевич. В течение всего представления она повторяла его как заклинание, как мантру, пытаясь и себя, и зрителей убедить в том, что всё, что здесь звучит, – это непременно джаз. Она буквально купалась и утопала в этом слове. Вокабула «джаз» была той вербальной халвой, от которой, по замыслу ведущей и в соответствии с ориентальной мудростью, обязательно должен повыситься уровень сахара во рту.

Чувствовалось, что она, конечно, чего-то там нахваталась, готовясь к мероприятию, но всё в её голове с непривычки смешалось, как в доме Облонских. Ошибки и неточности шли косяком. Да и как можно о чём-то рассказывать без понимания сути предмета и представления в целом истории жанра. Даже негры у неё в конце 19 века ещё оставались рабами, а оркестр Пола Уайтмена, впервые исполнивший вместе с Гершвиным его “Rhapsody In Blue”, был «большим симфоническим». Уж что такое БСО музыковед обязан знать и понимать, что 24 музыканта Уайтмена ни по составу, ни по количеству не могли им быть. Тут Ольга выдала за оригинал общепринятую сейчас в мире оркестровку «Рапсодии» для симфонического оркестра и фортепиано, которую в 1942 году сделал Ферд Грофе - автор и премьерной (1924) её аранжировки для симфо-джаза Уайтмена (Гершвин тогда ещё не владел этим искусством).

Всех авторов популярных американских песен Ольга Мойсеевич зачислила в джазовые композиторы. И Джорджа Гершвина – куда без него, и Джерома Керна, автора мюзиклов и многих выдающихся песен, ставших стандартами. Но Керн, как и Гершвин, не был композитором джазовым, более того, он вообще питал отвращение к джазовым аранжировкам своих песен. Послушать Мойсеевич, так в Америке кругом один только джаз. Жаль, что сами американцы об этом не знают - забыли спросить у сыктывкарских музыковедов.

Отдельного слова заслуживает заслуженный артист Михаил Журков, ведь участие в этом концерте должно было стать для него чем-то уникальным. Да и ведущая подлила масла в огонь, торжественно объявив, что в этот вечер Михаил впервые в жизни поёт джаз! Но, однако, чуда первой брачной ночи не произошло, и джазовая девственность Михаила осталась совершенно не тронутой, поскольку прозвучавший вариант «On the street where you live» из мюзикла Фредерика Лоу «Моя прекрасная леди» полностью принадлежал европейской музыкальной традиции - джаз там, как говорится, и не ночевал. Но европейская традиция – это как раз привычная сфера деятельности Михаила Журкова, в которой он, как правило, на высоте. Если б не было камланий и мантр ведущей, неадекватных амбиций организаторов концерта, объявивших его джазовым, да и Михаил не был бы столь наивен, то не случилась бы эта дурацкая ситуация, похожая на плохую первоапрельскую шутку перед Новым годом. Зато уровень джазовой компетенции Ольги Мойсеевич вполне позволяет ей открыть магазин готовой одежды «Джаз» (парикмахерская у нас уже есть, слава богу) и быть преуспевающей бизнес-леди.

За неделю до этого события Михаил Журков в газетном интервью поведал: «Я первый раз пробую свои силы в джазе… оперным певцам подвластны разные жанры …далеко не всем звёздам российской эстрады удалось справиться с оперой. По сравнению с поп-звёздами оперные певцы более гибки в жанровости. Диапазон их возможностей намного шире». Заявление довольно безграмотное и претенциозное. Лучше всего, когда каждый занимается своей музыкой, поёт то, что он знает и чувствует, и не переходит на чужую территорию. Редкие исключения только подтверждают это правило. Даже десять гибких Муслимов Магомаевых не заменят одного безголосого и негибкого Марка Бернеса. А в случае с джазом ситуация ещё усугубляется из-за непонимания оперными певцами сути этого вида музыки. Все эти бесконечные перепевы стандартов Гершвина, Керна и других, в основном американских, авторов, которые делали и делают эстрадные, оперные и рок певцы, - всё это джазом не является, а проходит по категории «традиционная американская ПОП-музыка» или эстрада, говоря по-русски. И надо сильно стараться, чтобы не знать этого, живя в современном мире. По телевидению нам каждый год показывают присуждение музыкальных премий «Грэмми» в разных номинациях, в том числе в номинации «Traditional American Pop». Возможно, у Ольги Мойсеевич ещё нет дома телевизора, и об интернете она пока ничего не слышала, но это вряд ли может быть серьёзным оправданием безграмотности и музыкальному невежеству. В следующий раз Ольга вполне может оперу «Куратов» объявить джазовой. И даже рок-оперой. А почему нет? Её автор, композитор Сергей Носков живёт и сочиняет в Лондоне, то есть на родине самого жанра рок-оперы.

Мне вообще сложно понять, по каким признакам Ольга Мойсеевич определяет жанр, но что не по музыкальным - очевидно.

По ходу концерта меня вдруг осенило. А ведь Мойсеевич как «знаток» американской музыки очень напоминает другого местного «специалиста», сравнимого с ней по уровню джазовых знаний, а вернее - по отсутствию уровня. Речь идёт о печально известной Елене Ялынной, супруге экс-директора колледжа искусств Анатолия Ялынного. Об этой чете мне уже доводилось писать и потом отстаивать написанное в суде. Писал о ней и Михаил Львович Герцман, тоже присутствовавший на концерте.

Удивил чрезмерным оптимизмом рассказ ведущей о «Джаз-Графике». Всё в жизни этого коллектива, оказывается, было ОК. Концерты, поездки на престижные фестивали, слава, почёт - и так уже больше десяти лет. На самом деле история «графиков» - грустная сага. И главное, о чём умолчала ведущая, - ведь группы уже несколько лет не существует. Очень редкие, по случаю, выступления вчетвером-впятером – это уже не полноценная жизнь. Пять лет назад на руинах «Джаз-Графики» Евгений Машкин создал «JinnBand», который тоже имел период активного развития и, затем, угасания - в нашем городе цветы долго не цветут. Да и власть никогда не баловала проекты Машкина какой-то поддержкой, грантами - как некоторых. Когда министерство культуры могло оказать помощь – не помогало, а порой - вредило, было и такое. Зато само существование этих проектов, их активность на республиканских фестивалях помогали культур-чиновникам отчитываться по джазовому сегменту ведомства. Даже оформить Машкина на работу в театр минкульт не разрешал по причине отсутствия у Евгения куска картона с надписью «Диплом». Странно, при этом, что то же министерство разрешает «ветеринарам» заниматься лечением людей.

И на десерт - работа над ошибками. Стало уже традицией, что программы и анонсы мероприятий джазовой и околоджазовой тематики в Сыфтыфкаре страдают безграмотностью. Программка концерта, купленная мной в вестибюле театра, продолжила эту бесславную традицию и изобиловала ошибками в полной мере. Спиричуэл «Steal Away», например, превратился в Гостеатре РК в «Still Away». В некоторых номерах не было указано либо неправильно указано авторство. Такая известнейшая пьеса как “Take the “A” train” Билли Стрэйхорна – визитная карточка великого оркестра великого Дюка Эллингтона - была ошибочно приписана самому «Элингтону» и Ли Гейнзу. В целом, если по-учительски оценивать качество текста программки и за каждую ошибку минусовать полбалла, то получается конкретный «неуд». Без вытекающих последствий, к сожалению.

Меня вот какая мысль посещает иногда. Хорошо, если бы государство запретило джаз и в УК ввело статью за его употребление и распространение (до 1-2 лет лишения свободы: больше нельзя, потому что 3 года сейчас дают за убийство). Произошло бы кардинальное очищение рядов. Вся мутная пена из конъюнктурщиков, карьеристов и псевдолюбителей ушла бы в дренаж, а оборотни исчезли как класс вместе со стимулом, их породившим. В джазовом движении остались бы только машкины с подельниками и другие немногочисленные представители джаз-подполья. Запретный плод – он слаще и чище. И при этом – у меня нет сомнения - число истинных ценителей джаза опять останется неизменным. Несмотря ни на что.