Если бы государственные борцы за нравственность не вмешивались законодательно в личную жизнь граждан, борясь с интернетом, курением, за религиозные чувства и «кошерную» постельную жизнь, их бы стоило от души пожалеть. Об этом рассуждает главный редактор «Русского репортера» Виталий Лейбин.

«Вот депутат от «Справедливой России» Елена Мизулина трогательно рассказала, что хотела иметь троих детей, но не смогла. Но ведь двое тоже прекрасно, хотя они и живут непатриотично за рубежом. От этой жизненной неудачи, надо полагать, она с коллегами придумала концепцию, согласно которой российская семья — это минимум три ребенка. И только эти достойные мысли были обнародованы, как тут же президент Путин объявил о разводе. Как неудобно получилось!

Практически не шучу: появление в нашей политической культуре крайних консерваторов — это шаг на пути к демократии западного типа. У всех же есть свои Ле Пены, Сары Пэйлин и прочие Качиньские, а мы что — хуже? Нюанс, однако, в том, что наши консерваторы никакие не консерваторы. Вот питерский депутат Виталий Милонов, беззаветный борец за как бы православную нравственность, крестился в русскую веру всего-то в конце 90-х, а до этого был либералом, да еще и баптистом. То есть неофит, отсюда, наверное, и нервные реакции, присущие возбужденным новичкам. Какой же это консерватизм? Это все лишь отраженное в кривом зеркале реформаторство, желание переделать народ под свой уклад.

Американские вузовские интеллигенты и демократы не менее злобно, чем наши, потешаются над своими неоконсерваторами. Но ведь Сара Пэйлин, недавно пожелавшая разбомбить Чехию, перепутав ее с Чечней, действительно образцовая многодетная мать, а за ней — непрерывная протестантская традиция, миллионы избирателей, верящих в скорое второе пришествие. То есть выглядит глупо, но искренне.

Наши же консерваторы, как, впрочем, и прогрессисты, выглядят как виртуальные персонажи запрещаемых ими же мультиков. Лицемерие — главная характеристика нашей политической ситуации. Например, для развития экономики, как, впрочем, и для улучшения нравов, надо строить много доступного и просторного жилья. По поводу таких проблем должны были бы объединиться и либералы (развитие бизнеса и самостоятельности граждан), и консерваторы (защита внутреннего рынка и семейного уклада), если бы они были настоящими, то есть и правда хотели того, о чем говорят. Но легче, конечно, написать концепцию семейной политики.

После просмотра каждого очередного номера политического цирка у народа должно создаваться впечатление, что идет вселенская битва «иностранных агентов» с «кровавой гэбней» и нужно сделать «правильный выбор». Но такого выбора нет, и вообще дело не в разных ценностях — либеральных или консервативных. Бывают разные убеждения, но для развития страны нужны и те и другие.

Казалось бы, по роду деятельности правозащитники должны защищать обиженных граждан и поэтому не любить государство, а чекисты — защищать государство и не любить людей. Но в одном из материалов этого номера основатель «Комитета против пыток» Игорь Каляпин утверждает: «Я лично никогда не был оппозиционером и выступаю за сильное государство». А в другом сотрудник региональной ФСБ признается: «Человек ведь от природы, вообще-то, создан честным и добропорядочным».

Различные ценности — консервативные или прогрессистские, правозащитные или патриотические — мешают, когда речь идет о лицемерии, когда это пустая болтовня, когда высокие принципы применяются ко всем, но только не к себе. А те, кто занят делом, были бы способны найти общий язык, если бы не «высоконравственный» шум борьбы с мультсериалами и «агентами».