Хотят ли русские погром? Суть проблемы, остро обозначившееся в связи с событиями в московском районе Бирюлево, описал автор интернет-ресурса Slon.ru, сделав вывод, что современное устройство власти в России – это общинно-клановая структура, задачи которой – расширение влияния и доминирования общины. Поэтому если полиция устроена как институт улаживания конфликтов клановых структур и общества, она будет именно этим и заниматься. Выносим этот пост на обсуждение.

Погром в Страсбурге. Художник Эмиль Швейцер

Все уже две недели пишут про страшные русские погромы. Не важно, с ужасом и проклятиями или с одобрением и надеждой. Пишут.

А я вот не очень в толк возьму, о чем речь? Нет, я видел кадры разгрома торгового центра и штурм овощебазы, видел даже нападения на двух таджиков и еще каких-то граждан нерусской национальности. Только таджиков смогли отбить двое охранников, граждане нерусской национальности сумели сами как-то сбежать, а на овощебазе, даже ночью обычно битком набитой нелегалами и сотрудниками сплошь нерусской внешности, вообще никого не нашли.

Я даже специально пересмотрел все возможные бирюлевские видео. Народу много – да. Люди возмущены, настроены решительно и готовы к действиям – да. Но в атаке на торговый центр участвует небольшая группа из двадцати-тридцати человек. Видно, как внушительная толпа людей идет к овощебазе и как потом довольно внушительная толпа бьется с ОМОНом, но ворота овощебазы штурмует все та же небольшая группа. Ворвавшись внутрь, они картинно бьют стекла пропускного пункта, корежат кабину туалета и завершают свои подвиги у автомата с газированными напитками. Основная масса людей стоит либо за территорией базы, либо, войдя на территорию, просто наблюдает за происходящим. Вот и весь погром. Ну, еще пару машин перевернули или хотели перевернуть. Ах да, еще забыл разбитый лоток с арбузами.

Ну и самое главное. Прошло две недели. В огромном городе, буквально кишащем людьми самой нерусской внешности, никаких погромных инцидентов более не произошло. Ни на следующий день, ни в какие-либо другие дни. Все как обычно. Ларьки с шаурмой не закрылись, водители маршруток в понедельник утром вышли на работу, даже в обычных местах шумных скоплений «кавказцев» все так же шумно и многолюдно. Город живет обычной жизнью. Говорят, в Замоскворечье и еще где-то мусор перестали убирать – начальники ДЕЗов ведут какой-то торг с милицией по поводу дворников-азиатов. То есть вовсе не из страха погромов, а по куда более привычным и обыденным причинам.

Так погромы не делаются. Все описания погромов, хоть исторических, хоть современных, – это многодневные эпопеи, когда за первой волной идут вторая и третья (обычно более сильные и жестокие), и лишь потом постепенно стихает все под воздействием естественных причин или благодаря действиям полиции.

В общем, если что и можно сказать про бирюлевскую историю более-менее утвердительно, так это то, что при всей остроте проблемы никаких массовых погромных настроений не обнаружилось.

И это хорошая новость, но есть и плохая.

Острота проблемы никуда не делась и вряд ли денется. То, что нашли человека, которого называют убийцей Егора Щербакова и сняли кино про то, как его ловят и доставляют к министру, проблемы не решит. Не решат ее и меры по борьбе с нелегальными мигрантами, о которых на днях строго доложил тот же министр. Потому что проблема вовсе не в нелегальных мигрантах. И вообще не в нациях и инородцах дело.

Проблема в том, что в пространстве одной и той же страны, одних и тех же городов и даже более того – одних и тех же районов (это не только про Москву, но про большинство российских городов) живут люди, подчиняющиеся разным базовым принципам и функционирующие по разным законам. Причем одна группа оказывается в принципиально ущемленном положении.

Есть просто люди (не только русские, но в большинстве своем все-таки русские), которые живут в современном многонациональном обществе, по законам современного многонационального общества.

Есть «кавказцы», которые живут в том же современном многонациональном обществе, но по законам общинно-клановым.

А теперь появились еще и «таджики», которые в том же современном многонациональном обществе живут по законам рабовладельческой эпохи.

Базовая ценность современного многонационального общества – личная ответственность. Базовая ценность общинно-клановой структуры – интересы общины, расширение ее влияния и доминирования. Личная ответственность в лучшем случае дело десятое-двенадцатое. В логике общинно-клановой системы координат «хорошо – плохо», «добро – зло» определяются другими ценностями. Хорошо то, что сейчас или в перспективе позволяет доминировать и расширять влияние.

То есть на практике одни («просто люди») ограничены личной ответственностью и прочими обязательствами, с ней связанными, а другие («кавказцы») – нет. И все это в одном и том же пространстве, без какой-либо сегрегации. Сказать, что это взрывная смесь, все равно что ничего не сказать.

При этом решение проблемы кажется простым и вполне очевидным. Государство, которое определяет пространство современного многонационального общества, должно устранить эту диспропорцию, а именно определить единство законов. Какими бы ни были координаты «хорошо – плохо», как бы ни были значимы интересы общины, все равно придется нести личную ответственность.

Но тут как раз мы и сталкиваемся с главной проблемой. Власть наша устроена как общинно-клановая структура. Общинно-клановые структуры вовсе не обязательно национальные. Тут те же задачи: расширение влияния и доминирования клана. Установление тотальной системы права, основанного на личной ответственности, убийственно в первую очередь для самой власти. Власть, наверное, может подавить какой-либо национальный клан, но она не может изменить саму многоукладность. Система работает, пока представитель власти ощущает, что никакой личной ответственности ни перед законом, ни перед совестью нет. Так же как «кавказский» юноша, спокойно достающий нож при любой разборке, так же как депутат (министр, судья, милицейский начальник, бизнесмен) не должен даже мысли допускать, что на него распространяются общие уголовные или моральные законы современного правового общества.

Разумеется, власть может вступить в конфликт с каким-либо национальным кланом, подавить его, лишив влияния и привилегий. Но выйти за рамки клановой системы – не может. Даже понимая всю угрозу, исходящую от межнациональной напряженности.

И сколько бы нам ни показывали кино про азербайджанских бомбил, которых бросают к ногам министра внутренних дел, суть не изменится. Если полиция устроена как институт улаживания конфликтов клановых структур и общества, она будет именно этим и заниматься. Причем всегда на стороне клановых структур. Как на уровне больших игр власти, так и на уровне бытовых инцидентов с «кавказцами».