Агентство БНК выносит на обсуждение статью президента благотворительного фонда «Предание» Владимира Берхина, в которой он рассуждает о том, как относиться к попыткам разработки новой государственной идеологии.

Фото Анны Гальпериной

«В России хотят вычеркнуть из Конституции запрет на введение обязательной государственной идеологии, что многими рассматривается как прелюдия к возвращению и обязательной государственной идеологии самой по себе. Более того, уже делаются попытки эту самую идеологию написать. Разумеется, немалая часть населения настроена против подобных новшеств, некоторые люди и вовсе напуганы и хотят из страны уехать.

Мне же кажется, что волноваться нечего, пугаться рано, а убегать - бессмысленно. Потому что идеологию на настоящий момент делать не из чего, и работать она не будет. Но по порядку.

1. Идеология есть систематизированное представление об окружающем мире, причем представление пристрастное. Идеология задает цели и создает правила, называет одни вещи хорошими, другие записывает в дурные. В простейшем виде идеология предстает в виде лозунгов, которые побуждают непосредственно к действию.

2. Идеология в государстве существует для того, чтобы граждане государства понимали, почему государство именно таково, зачем им терпеть от этого государства некоторые лишения, кто этому государству враги, а кто друзья, и что вообще ждать от жизни завтра.

3. Чтобы государственная идеология могла выполнять эту функцию, требуется соблюдение нескольких условий:

- идеология должна говорить о понятных человеку вещах. Никто и никогда не пойдет умирать за глокую куздру и не будет платить налогов ради ее процветания. Советские лозунги потому и перестали вдохновлять, что сделались для общества полнейшей абракадаброй - никто не мог сказать, чем, собственно, развитой социализм отличается от недоразвитого и почему за него надо бороться;

- идеология должна касаться вещей важных и насущных. Большевики когда-то смогли победить именно потому, что их идеология, их лозунги отвечали чаяниям как минимум части населения, и потому население их поддержало и поддерживало до тех пор, пока, опять же, идеология не оторвалась от реальной жизни окончательно;

- идеология должна быть внутренне непротиворечивой и опираться на достаточно достоверные сведения. Следование ей должно обеспечивать достижение практических результатов. В противном случае люди разочаруются рано или поздно и отвернутся от такой идеологии;

- идеология должна принадлежать некоторой традиции, должна иметь прошлое, по возможности героическое. За нее должны быть некие авторитеты (не обязательно люди, советская идеология держалась в значительной степени на авторитете научного знания), которые обеспечат ей реальную поддержку. Отсутствие подобной поддержки делает выбор в пользу подобной идеологии слишком трудным;

- идеологи должны хотя бы отчасти соответствовать своей идеологии. Более того, они должны ей искренне и бескорыстно служить. Никто и никогда не будет следовать даже самым правильным идеям, если их провозглашают лицемеры.

Суммируя, можно сказать, что идеология должна стоять на плечах некоторой достаточно мощной традиции мысли и жизни. Будучи упрощением, приспособлением научных и прочих знаний к вопросам политической практики, идеология наследует той системе координат, в которой она была создана. Из плохой науки, из негероического прошлого, из лицемерного настоящего получится плохая идеология, которая не сможет работать достаточно долго и эффективно.

За советской идеологией стояла мощная традиция философской и исторической мысли, которую можно критиковать, но за которой сложно не признать проработанности и определенного величия. Левая идея в целом, несомненно, отвечала и отвечает чаяниям людей и базируется на обличении совершенно реальных пороков общества. Можно считать саму идею утопической, методы ее реализации - жестокими, но за ней также стоит и подлинный героизм, и серьезная научная проработанность, и немалые практические достижения.

Глядя же на современные российские попытки наваять новую идеологию, получается отметить только их сиюминутный характер. Нет никаких героев, которых можно было бы почитать, нет достаточно мощной научной традиции, которая обеспечила бы защиту от интеллектуальной критики. Попытки дать идеологии какую-то прописку в истории, связать ее то ли с советским прошлым, то ли с Романовыми, выглядят беспомощно: новая Россия родилась как отрицание советского опыта, а жизнь по Конституции слишком мало похожа на жизнь под властью православнейшего государя, чтобы подобная связь казалась органичной даже вовсе невзыскательным потребителям.

Нынешние попытки создать государственную идею не обеспечивают быстрых результатов, на которые можно было бы опереться. Я не вижу сейчас, да и в ближайшем будущем, героев, идеологически вдохновенно служащих государству - для этого образ жизни нынешней государственной элиты слишком мало похож на идеалы бескорыстия и самоотречения.

Привлечь Православие в качестве части идеологического ландшафта мне также кажется не слишком удачной идеей. Причина очень простая: проповедуемые Церковью нравственные идеалы откровенно раздражают большую часть населения. Население очень привыкло разводиться, делать аборты, утешаться ненавистью к ближним и посещать храм строго на крестины и отпевания.

Положение Церкви в глазах большинства россиян очень похоже на положение искренних коммунистов в позднем СССР - мало кто понимает, чем, собственно, занимаются эти люди (и оттого рождается версия о чисто корыстной мотивации), однако согласны терпеть их как часть пейзажа, по возможности — пассивную его часть. Церковное же благовестие требует всего человека без остатка, и попытка ввести в госидеологию какую-то его часть не может закончиться иначе, чем полным отвержением Церкви (но тогда и идеология будет отвергнута) или же тем, что Евангелие взорвет идеологию изнутри.

Периодически случаются попытки использовать для строительства новой идеологии интеллектуальный ресурс «русского консерватизма», «евразийства» или иных концепций. Однако нельзя не отметить, что при всей изощренности этих идей они слишком сложны, слишком малоинтересны за пределами академического сообщества, слишком плохо сочетаются с текущей социальной, политической, экономической ситуацией, чтобы действительно сработать в качестве фундамента для лозунгов, правил и целей.

Итак, для новой идеологии нет:

- серьезного интеллектуального фундамента;

- серьезного кадрового ресурса;

- убедительных идей, которые прошли бы проверку на прочность временем и обстоятельствами.

Поэтому я не боюсь, что в государстве угнездится новая обязательная идеология. Может временно, методами государственного насилия утвердится некоторый набор малоубедительных идей, которые рухнут в момент первого же серьезного испытания.

Единственные идеи, которые пока еще могут быть задействованы в качестве мотиваторов для народных масс - идеи борьбы с тем или иным злом, каковым выступает то либерализм, то гомосексуализм, то просто «тлетворное дыхание запада». Но на одном только отрицании невозможно ничего строить, как невозможно жить исключительно ради того, чтобы соседу досадить».