На обсуждение: «Борьба с коррупцией стала причиной остановки роста экономики»
Бурный рост госрегулирования, а затем попытка заставить чиновников соблюдать все, часто противоречащие друг другу, инструкции привели к остановке экономики, рассказал «Ведомостям» о связи стимулов госуправления и экономического роста директор Института анализа предприятий и рынков ВШЭ Андрей Яковлев на конференции Ассоциации независимых центров экономического анализа. Агентство БНК предлагает обсудить данную тему.
Любое ведомство стремится получить как можно больше ресурсов и влияния, способ достичь этого — расширение регулирования. Возможности бюрократов ограничиваются противодействием бизнеса и граждан — через давление на политиков. Но в России резкое ограничение политической конкуренции привело к бурному развитию конкуренции бюрократической. По оценкам Минэкономразвития, приводит цифры Яковлев, в 2003-2013 гг. принято свыше 180 000 нормативно-правовых актов — т. е. примерно по 50 в день, включая выходные и праздники: «Возникла система избыточного и часто противоречивого регулирования, и экономические агенты, предпринимая что-либо, почти гарантированно что-то нарушают».
В таких условиях коррупция служила способом смягчить издержки избыточного регулирования и, как ни парадоксально, способствовала поддержанию экономической активности. Так, проведенное в 2011-2012 гг. ЕБРР, Всемирным банком и ЦЭФИР исследование деловой среды (BEEPS) в 37 российских регионах показало, что в большинстве из них предприниматели рассматривают коррупцию не как проблему, а как способ решить проблему. Коррупция, компенсируя низкое качество госуправления, может еще больше его снизить, предупреждали исследователи.
Но до кризиса 2008-2009 гг. на фоне сверхдоходов от нефти и быстрого экономического роста коррупция не воспринималась как реальная политическая проблема, напоминает Яковлев: кризис показал, что денег гораздо меньше, чем думали, а воруют много. Бороться решили, как обычно, административными методами: расширить полномочия контрольных органов (Счетной палаты, прокуратуры, ФСБ), снизить административные барьеры для бизнеса через дорожные карты. Выросло число уголовных дел против чиновников, а президент Владимир Путин на коллегии ФСБ в апреле 2014 г. назвал борьбу с коррупцией в числе трех приоритетов деятельности службы.
Но сама система избыточного и противоречивого регулирования осталась неизменной, и усиление борьбы с коррупцией привело еще к одному парадоксальному результату.
Экономический рост зависит от действий экономических агентов, их поведение — от экономической политики и практики регулирования, которые, в свою очередь, зависят от стимулов в системе госуправления. В любом госаппарате условно можно выделить три типа чиновников, руководствующихся тремя типами стимулов, говорит Яковлев: для «активных добросовестных» это продвижение по службе; для«активных коррумпированных» — «монетизация» своей должности; пассивное большинство готово быть простыми исполнителями в обмен на социальные гарантии. «Эффективность госаппарата критически зависит от доли первой группы чиновников, а эта доля — от системы стимулов, поддерживающих активность этой группы», — считает Яковлев. Но в условиях избыточного госрегулирования любая инициатива сопряжена с нарушением тех или иных правил, а выбранный способ борьбы с коррупцией ужесточает контроль за соблюдением формальных правил. Риски проявления инициативы растут, а значит, должна расти их компенсация.
Активные коррумпированные либо повышают размер взятки, либо пополняют ряды безынициативных. Согласно BEEPS, если в 2008 г. каждое пятое действие с госорганами завершалось взяткой, то в 2011 г. — каждое 12-е, но доля взяток в годовом обороте платящих их компаний выросла в 1,6 раза; доля плативших откаты за госзаказ сократилась почти вдвое, но сумма откатов выросла в 1,4 раза.
Компенсация же для активных добросовестных — карьерный рост — зависит не от них и от борьбы с коррупцией никак не меняется. Более того, как показало исследование ВШЭ, в наибольшей степени на распределение финансовых трансфертов из центра в регионы влияет процент голосов, отданных в регионе за «Единую Россию». «Если у китайских функционеров экономический рост — один из критериев оценки их деятельности, то у нас система ориентирует чиновников на обеспечение стабильности», — рассуждает Яковлев. В то же время, например, деятельность ФНС оценивается по объему не штрафов и проверок, а собранных налогов: у налоговиков есть стимул оптимизировать свои контрольные функции и учитывать интересы налогоплательщиков. Результат — опросы предприятий показали улучшение налогового администрирования даже в кризис.
Но это редкий пример. Борьба же с коррупцией в итоге ведет к тому, что инициативные добросовестные чиновники пополняют когорту молчаливых исполнителей регламентов и инструкций. Возник эффект итальянской забастовки (см. врез). Это стало причиной резкого падения темпов роста ВВП в 2013 г., считает Яковлев. При отсутствии каких-либо макроэкономических шоков рост замедлился с 3,4 до 1,3%, хотя еще в начале 2013 г. и официальные прогнозы, и прогнозы аналитиков исходили из роста в 3,4-3,6%.
Можно сказать, что борьба с коррупцией привела к торможению экономики, резюмирует Яковлев: «Просто то, как с коррупцией борются, бьет не только по ней, но убивает и любую активность».
Борьба с коррупцией нужна, но иногда палку перегибают: чиновникам лучше ничего не делать и на любое обращение отвечать отказом, сетовал федеральный чиновник. Никаких реформ не то что не получится — их бессмысленно проводить, пока не изменена система госуправления, считает бывший высокопоставленный чиновник. «С дорожными картами мы становимся заложниками процесса. Мы измеряем результат вещами, которые не так важны для бизнеса, и закрываем глаза на серьезные проблемы. Оправдываем себя, а в итоге убиваем предпринимательскую инициативу», — рассказывал в интервью «Ведомостям» бывший замминистра экономики Сергей Беляков.
Цели часто хорошие, но выбранные инструменты им не соответствуют и порой даже противоречат, считает Наталья Волчкова из ЦЭФИР. Такое расхождение — следствие отсутствия политической конкуренции, согласна она: плохой результат никак не влияет на дальнейшее движение по тому же пути, поскольку у политической системы нет обратной связи. Ее возникновению может способствовать дефицит бюджетных ресурсов, полагает Волчкова, но только после того, как будут исчерпаны возможности повышения налогов: «При падении доходов госсектора возникает спрос на эффективную политику».
Комментарии (41)
+100000
обвал экономики происходит из за клептократии и целенаправленного уничтожения науки, производства, образования и далее
Удивительным образом абсолютно дословно этот же самый законопроект, который полтора года назад уже был, вот он появился снова. При этом этот самый депутат Поневежский, не последний, между прочим, депутат Государственной Думы, он представитель Госдумы в федеральных судах, в Высшем арбитражном и в Верховном суде Российской Федерации. Он на вопрос, как это так получилось, что второй раз то же самое, честно отвечает, что, в общем, он не знает, как это так получилось. Из чего мы можем заключить, что у нас депутаты не очень в курсе этих законопроектов, инициаторами которых они являются. Ну да бог с ним, с депутатом Поневежским, ясно, что не в нем здесь дело, и не он здесь герой дня.
О чем идет речь? Речь идет о том, что любое решение любого иностранного суда признается заведомо ничтожным, и гражданин Российской Федерации может обратиться в российский суд и потребовать, чтобы ему компенсировали все, что он там потерял, все, что у него конфисковали, все, что у него арестовали, все, что у него заморозили, все, что у него там как-то отняли.
И, между прочим, еще и все то, что он не заработал, то есть, еще и неполученная прибыль. И это удивительно расширяет действие этого закона, потому что, например, позволяет требовать назад то, что утрачено в результате ареста всяких оффшорных компаний, всяких удивительных образований во всяких зонах налогового рая, потому что вроде это и не совсем тебе принадлежит, и вроде это даже не непосредственное имущественно гражданина Российской Федерации, а он является просто бенефициаром какой-то компании, но в этой ситуации всегда можно сказать, что, ну, вот вы у меня оффшорную компанию отобрали, нарушили мне бизнес, я в результате этого не получил прибыль – верните-ка мне эту прибыль теперь, пожалуйста.
Так вот, этот прекрасный законопроект, о котором я говорю, он предлагает после того, как нужному человеку выдана компенсация за то, что у него за границей арестовали или как-то отобрали, после этого Российская Федерация к этому государству, которое осмелилось навредить нужному человеку, обращает так называемый регрессный иск. И этот самый регрессный иск, в обеспечение его можно арестовать любое имущество, в том числе вот это самое имущество, находящееся под иммунитетом.
Ну, если попытаться применить этот закон, то Россия просто реально оказывается вне закона, она оказывается вот вне международного законодательства, она попадает как-то в положение международного пирата, который совершенно в нарушение всех и всяческих принятых установлений накладывает лапу на дипломатическое имущество своих дипломатических партнеров. Ну, невозможно себе вообразить такую ситуацию. Это просто совсем-совсем полное безумие.