Путешественник, фотограф и писатель Петр Ловыгин в своем Живом Журнале опубликовал фоторепортаж о Нарьян-Маре, обитателях тундры и местах, которых нет даже на картах Google. БНК представляет его вниманию читателей.

Фото из блога автора

Вообще я хотел показать какую-то сказку типа Брюгге или Антверпена. Но наткнулся на этот эпичный материал из Ненецкого Автономного Округа. Перечитал. Я, конечно, много где был на нашей планете, много чего повидал, но НАО это вообще какой-то космос для меня. Настойка из «бесперспективняка» с героизмом. Невиданная силища, перед которым падут и Брюгге, и мадриды с миланами.

Есть у меня категория «скучнейшие города мира», но это не про Нарьян-Мар. Город, в котором аэропорт за колючей проволокой, стены домов украшают рукотворные надписи «Комары зае..али!», а цены на фрукты и овощи зашкаливают за Разумное, не может быть скучным.

В этой беспросветности постигается величие и многообразие моей страны. Никак это всё Божий Промысел.

Утром я ушел в тундру. Предварительно окатился репеллентами. Комары здесь зверские. Оленеводы на досуге посчитали, что плотность комариной стаи - 2000 особей на квадратный метр. Ненецкое Царство - нынешний обладатель мирового рекорда по концентрации комаров.

Пока ждал оленевода Радика, мне казалось, что я все равно как человек уже на 80% состою не из воды, а из комаров. Если долго-долго отмахиваться от них руками - то можно стать итальянцем. Тоже самое правило действует, когда решишь в тундре пописать. Композициям, которые выводишь в воздухе, завидует сам Кандинский.

Радик пересадил меня на квадроцикл, сам же следом несся по тундре со скоростью света.

Четыре его чума расставлены как пирамиды в Гизе согласно местам произрастания ягеля. В одном семья, во втором привязан олень (чтоб комары не унесли), в третьем и четвертом - хозяйственные надобности.

Захожу. Выкладываю на стол монплезиры продовольственные: печенье, яблоки, конфекты.

Жизнь Радика полна событиями. Радик благополучно отсидел, потом стал бомжом, завел 4 детей, и также успешно закодировался. Алкоголизм среди малых народов Крайнего Севера лютует, но, тем не менее, каждый свой код записывает на бумажке. Ну, мало ли что. Как пароль от вай-фая.

Жена Нина растит в чуме четверых детей. Одному из них всего 4 месяца. Как она это делает - глядя на их жизнь, я не понимаю. И это на дворе лето. Зимой-то другой коленкор. Нина носит воду из озера, пилит дрова. Всё это без особого нытья и пиления мужа. До ближайшего очага цивилизации - 4 км пешком по тундре, потом надобно на такси.

Радик очень хвалит жену и Путина, жалуется на всех остальных. Попили чаю, пошли пилить дрова. Я напилился очень быстро. Потом долго смотрел на оленя, жаждал посмотреть на знаменитое ненецкое чудо природы, когда комары облепляют оленя со всех сторон, и способны за счет количества поднять его и унести в небо.

Снова пошли пить чай. Со стенки в ухо жужжало радио про «Чумачечую весну». Слово «чум» в этой песне было как нельзя кстати. Во «Фруктового Ниндзя» в телефоне играли старшие дети Радика. К 2 часам приехали какие-то мужики, с пивом и мотоциклом - привезли Радику надувную лодку, которую торжественно спустили на воду.

Заболевшего накануне младшенького надо везти в больницу. Мы начали собираться. Нина и Радик долго прилаживали колясочную систему, чтоб она хотя бы ехала.

И - вперед по тундре! Сначала экипажем руководил Радик. Потом я сменил его. А бывает места-то по тундре труднопролазные. Где-то тащили коляску вдвоем, я проваливался по щиколотку в грязь, выныривал, боялся, что коляска сейчас развалится ко всем чертям.

Мои глаза переносятся на Google Maps. Включи его 7 августа 2014 года наведи на глухомотину под Нарьян-Маром, чуть подальше Молодежного озера - вон по тундре движется достаточно модно одетый молодой человек, катит коляску с 4-месячным ребенком на борту.

В этот момент при этой картине мне кажется, что реально есть только мох между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь. И всё. Ничего я не понял из устройства их чумового мира. Как живут? За счет чего? Что ими движет… Кого мне благодарить, что не живу также? Непонятно. Думаю, померещилось.

На второй день выплыли мы к археологам в Пустозерск. И себя показать и на археологов поглядеть.

Тридцать километров вверх по Печоре вез нас Самый Серьезный человек Ненецкого Автономного округа, Юра.

С торжественно-победоносным «Археологи, ау!» мы причалили к Пустозерску. За неимением соответствующей обуви - Юра переносил нас каждого на себе. Уже в этот момент он стал нашим ангелом-хранителем.

Про Пустозерск. Был тут когда-то город. Ну, городе не город, а протопопа Аввакума сюда сослали и сожгли в итоге. Так что, наверное, город. Сейчас города нет. Его нет до такой степени, что не верится, что он вообще когда-то был. Только старое кладбище, церковь-новодел и археологи.

Последний человек ушел из города в 1962 году.

Архелоги - люди душевные.

Они сыпали терминами типа «Ямочно-гребенчатая бронзулетка», ЖПНФ, нуклеос, отщеп, ножевидная пластина, культурный слой. Потом немного выпили, решили отложить раскопки до завтра. Чтоб на планете еще остались хоть какие-то тайны. Потом подоспела уха. Стало окончательно понятно, что культурных слоев сегодня в земле меньше не станет.

Выпили за III Архангельскую конференцию, и мы отчалили в Устье.

В деревне Устье на берегу Печоры по данным переписи населения проживало 22 человека, а с 2 ненками-алкоголичками так и вовсе 8,5 человек.

С реки деревня производит впечатление полной заброшенности. Но наличие сельпо вытаскивает ситуацию. С его дверей смотрит омоложенный президент Медведев.

Видимо, последние новости здесь поступали давно. Хотелось заходить в каждый дом с известием о том, что наши в Отечественной-то победили.

Живет в Устье знаменитый Сашка Дрыгалов, мужичок-колобок, которого никто никогда не видел трезвым.

Поплутали мы по Устью, прежде чем нашли через местных достопримечательный дом Сашки. Сашка отвлекся от чтения детектива Марининой. Пытался разгладить лицо - получилось не очень. Со стены улыбался Аркадий Райкин.

- Ну что, неплохо бы водки выпить? - сказали мы ему.

- А… угости!

Я опустил следующий бендеровский вопрос «Невесты в вашем городе есть?» Ибо из невест тут только те же две отсидевшие ненки-алкоголички, да продавщица сельпо.

Тут на арену вышел Самый серьезный человек Ненецкого Царства - Юра. Он настолько ловко солировал в разговоре с Сашкой, что я впервые понял, зачем нужен проводник в таких местах. Юра выводил его на любые темы, я периодически отключался, вздрагивал на вопросе «Ну что, Сашка, девчонка-то у тебя есть?». Сашка периодически что-то мычал и поддакивал. Получалось не очень. Мне было уже смешно от одного вопроса, и они не требовали ответов. «Открывающая все двери» водка подходила к концу. Время двигаться назад.

Сашка, две ненки-алкоголички и продавщица сельпо махали нам вслед. Цивилизация уезжала на моторной лодке назад в Нарьян-Мар. А может она-то как раз и осталась?...

* * *

Уже пятый день на Севере. Кольца на моих пальцах окончательно сменились на спортивный костюм.

Вдруг из Нарьян-Мара мы поехали ловить рыбу вблизи Ледовитого океана. Щука, лещ, семга, сети, спиннинг, сиг, Ловыгин: выбери чуждый элемент в этом ряду.

От Нарьян-Мара час на УАЗике до лодки. Оттуда еще часа полтора, подбрасываемые на волнах, до океану.

Поехали на двух лодках. Параллельным судном управлял некто Кирюша. Кирюша прекрасен, обладая большим количеством обаятельного живого веса, все время он говорил на непонятном птичьем языке. То есть очень быстро и нечленораздельно. Удивительно, но этот птичий диалект понимали все, кто кроме нас с pavel_kosenko.

Спустя полтора часа цель была достигнута. На краю мира стоят три избы. В масштабе вселенной это очень трудно представить. Кажется, что Рио-де-Жанейро с Буэносом от Москвы и то ближе.

Тут же на столе в виде ланча раскинулись свежая семга, водка, овощи, что-то на своем северно-тарабарском языке бурчал Кирюша. Но все подстраивались под Кирюшин диалект и происходило полное взаимопонимание.

Еще в магазине на Большой Земле (а тут это понятие смещается на одну ступень) Косенко подговаривал меня взять шампанское. В этой обстановке оно смотрелось бы кощунственно. Но заранее предрекая, что водка будет солировать на столе - я отказался от этого эпатажа.

Через час пошли ставить сети. Так как есть две вещи, которые мне не поддаются в жизни в силу физических особенностей - гребля и велосипед, то в лодке я отдыхал. Паша греб, Юра ставил сети.

Мне казалось, что мою жизнь захлестнуло что-то мужицкое, хоть я и развалился при этом на корме.

Поздневечернее застолье было богато. Пойманная сразу же рыба медленно, но верно превращалась в уху. Под рассказы о ненецких милицейских буднях в исполнении Юры всё перешло в ночь.

А уютно всё-таки здесь... Говорят, если просидеть здесь всю зиму и выучить каждую кочку на горизонте, то можно понять истинное Дао.

Утром поплыли собирать улов. Рыбы было слишком много, да всё не та по северным меркам. Язь один. Вот от того берега досюда - один язь. И пара щук.

Рыба ходила по лодке ходуном. Я развлекал себя тем, что давал каждой из них имена: Евлампий Борисыч, Захар Прокопьевич, Лёнька-язь... Излишки, то есть почти всё, решили раздать желающим.

Меня никогда не перестанут удивлять эти чудеса: вот где-то реально на краю земли стоят одинокие дома, живут люди, рубят дрова, топят печь, носят воду, режут рыбу ножом. Даже Гугл Мэпс уже не показывает эти места и покрывается белым.

Такое фантастическое уединение. Где уже не осталось людей, остались только имена. Рай в шалаше...