Легенда российского спорта Павел Буре, ставший 2 марта гостем «Зимней Ыбицы», высоко оценил организацию мероприятия и сказал, что именно такие праздники, во время которых люди находятся на улице и участвуют в спортивных забавах и играх, прививают россиянам здоровый образ жизни. Перед тем, как посетить матч любительских хоккейных команд в ледовом дворце «Северная Олимпия», чемпион мира пообщался с корреспондентом газеты «Молодежь Севера». В беседе он редко касался своего спортивного прошлого, а говорил о том, чем живет сейчас, - о полетах на вертолете, развитии КХЛ, о жизни в Америке и России и о поездках на метро.

Фото Кирилла Затрутина

- На «Зимней Ыбице»» вы очень много времени провели среди людей: участвовали в празднике, провели мастер-класс для юных хоккеистов, давали автографы. Расскажите, а что вы делали вчера, когда не были на публике?

- Я летал на вертолете и играл в теннис.

- Вертолет - это увлечение, или вы по работе летали?

- Сам. Мне нравится делать что-то новое и интересное. Поэтому я научился летать на вертолете, получил права и вчера оттачивал мастерство.

- Вертолет свой?

- Пока своего нет, брал в аренду, как машину. Научиться управлять вертолетом достаточно сложно. Это была мини-цель, которую я перед собой поставил. Я и дайвингом занимался, и с парашютом прыгал. Но на данном этапе захотел освоить вертолет.

- Почему вы пошли играть в теннис? Сейчас этот вид спорта в Сыктывкаре популярен среди руководителей разного уровня, людей с достатком, которые привыкли, что они успешны. А вот в теннисе у них не получается сразу правильно отбивать мяч, поэтому они и посещают тренировки, чтобы научиться, быть успешными и на корте.

- Я понимаю, о чем ты говоришь. Но я хочу сказать о другом. Сейчас хоккей стал гораздо популярнее тенниса. Но мысль эта прослеживается и в хоккее: «Как так? Я такой серьезный и успешный руководитель, но не могу сделать на льду элементарные вещи». При этом хоккей сложнее, чем теннис. Ведь в теннис играют на ногах, а ходить умеют все. В хоккее же надо сначала научиться кататься. Если же говорить о себе, то у меня такого не было. Я сам профессионал и знаю, как тяжело это дается. Иллюзий насчет тенниса или вертолета я никогда не строил. Я понимал, что людям кажется легким то, что они видят по телевизору. Что сложного в том, чтобы отбить мяч? Но за этим стоит огромный труд, вложено много времени, здоровья, терпения. Это годы тренировок. Ведь чем выше мастерство, тем проще все кажется со стороны. Если ты видишь, что человек старается в чем-то, но ему это трудно дается, однако он находит силы, то это хороший мастер. А супермастер делает те же вещи легко, без напряжения.

- Какой любимый удар в теннисе?

- Мне тяжело, так как у меня не такой уровень, чтобы говорить об этом (улыбается). Но легче дается удар слева, так как ракетку я держу двумя руками, как клюшку.

- Когда человек смотрит по телевизору хоккейный матч, он отождествляет себя с игроками, например, сборной России - Овечкиным, Ковальчуком. И спортсмены это чувствуют, для них это тоже важно. Скажите, вам было трудно завершать спортивную карьеру? Трудно далось расставание?

- Для меня это никогда не было очень важным. Я просто занимался своим делом и старался делать это хорошо. Все остальное прилагалось. Но я всегда знал, что не смогу заниматься профессиональным спортом вечно, придется закончить лет в 30-35, и будет другая жизнь. В этот момент тяжело не было. По сравнению с другими ребятами, я этого не заметил. Для меня хоккей - очень важная часть моей жизни, но не главная. Самое главное - это семья и близкие.

- Вы помните финал чемпионата мира по хоккею в 2008 году, когда сборная России выиграла этот турнир после 15-летнего перерыва?

- Я не смотрел. Тогда я был в Америке, а там чемпионат мира не считается большим соревнованием, потому как в это же время там проходят игры плей-офф НХЛ. Когда наши выиграли, я почувствовал гордость за нашу страну, это - большой праздник.

- А как вы реагируете на такие события, на победы? Можете дома закричать или на радости обнимать близких, друзей?

- Я долго сам занимался профессиональным спортом, поэтому пытаюсь более спокойно относиться к таким событиям. Но когда выигрывает команда, всегда радуюсь.

- Вы прожили первые 20 лет в Советском Союзе, России и еще почти 20 лет в США. Как вы принимали решение, в какой стране хотите остаться?

- Наверное, самое главное, что я вынес за это время, это то, что я достаточно комфортно чувствую себя в любом месте. У меня есть опыт, что могу себя комфортно чувствовать в Москве, у вас в Сыктывкаре или в Нью-Йорке. Я стараюсь не ставить себе рамок, но Родина может быть только одна. Это Москва, Россия, где я ходил в школу, начал заниматься хоккеем. Ведь в первые 20 лет жизни в человека гораздо больше закладывается, чем в последующие годы.

- В чем для вас самое главное отличие российской Континентальной хоккейной лиги и североамериканской Национальной хоккейной лиги?

- Я рад и горд, что в нашей стране есть такая лига, как КХЛ, которая всего за несколько лет составила конкуренцию НХЛ. То, что во время локаута многие звезды НХЛ играли в России, - очень большой показатель. Ведь многие и не хотели уезжать отсюда. Конечно, пока трудно конкурировать с НХЛ, потому что лиге за океаном уже 80 лет, а нашей - только пять. Но то, что уже подписываются соглашения о признании контрактов, говорит о многом.

- Вы когда-нибудь обижались на спортивных комментаторов?

- Работа комментатора состоит в том, чтобы обсуждать твою игру. И у каждого комментатора есть свое мнение, и я всегда старался уважать его. Другое дело, когда человек оскорбляет тебя, говорит неправду. А если это мнение, надо прислушиваться. Понятно, что невозможно всегда быть довольным. Моей задачей было забивать голы. А если не забил, значит, не очень хорошо сыграл. И понятно, что комментатор не будет говорить, что я молодец. Но я в первую очередь на себя обижался.

- А помните свой последний гол?

- Нет.

- Почему?

- Не знаю. Не задумывался. Обычно все спрашивают про первый гол, его-то я помню (улыбается).

- В конце прошлого века и начале нынешнего сборную Россию перестали воспринимать как «Красную машину» - команду, которая давит всех соперников. За последние пять лет, когда мы или побеждаем, или находимся в тройке на чемпионатах мира, люди стали говорить, что «Красная машина» возвращается. Насколько, по-вашему, это справедливое замечание?

- Так как я играл еще за сборную СССР, то знаю, какая тогда была система подготовки. Но Союз прекратил существовать в 1991 году, поэтому системы не было не только в хоккее, но и во всем. А сегодня мы имеем сильную страну и хорошо отлаженную систему. Советский Союз и Россия всегда были сильной хоккейной державой. И это надо пропагандировать. Им надо объяснять, что надо собираться играть.

- Вы сожалеете о том, что чего-то не достигли в спорте?

- Я даже не мечтал о том, чего я добился. Моя первая цель была попасть в команду мастеров ЦСКА. В то время это, наверное, и была «Красная машина». У нас олимпийские чемпионы сидели в запасе. Когда я пришел, я не знал, куда меня поставят. И, естественно, меня определили в четвертое звено. А в пятой пятерке сидели олимпийские чемпионы.

- Но я говорю о том, что в хоккей на самом высоком уровне играют несколько сотен человек в мире, однако олимпийскими чемпионами в одном поколении становятся одна - две сборные. Это 40 - 60 человек. И многие спортсмены сожалеют, что им не удалось добиться заветной цели. Вы же максималист, всегда хотели большего, лучшего.

- Но я много раз и получал звание лучшего. Я не мечтал, что на чемпионатах мира трижды забью больше всех голов. Больше Уэйна Грецки или Марио Лемье. Вообще у меня нет в жизни каких-то сожалений по этому поводу. Это глупо.

- Завтра вы вернетесь в Москву. Если по дороге из аэропорта вдруг попадете в пробку, то сможете поехать домой на метро?

- Могу, конечно. Я в Нью-Йорке ездил на метро, в Москве, когда мне было семь лет, в школу ездил на метро и автобусе. И если я маленький ездил, то почему сейчас не могу поехать.