Николай Ясиновский из Воркуты стал первым профессиональным бодибилдером СССР и России. После успешного старта в Америке он ночевал на улице, но смог вернуться в спорт и стал звездой. После ― еще одна черная полоса: авария, смерть отца и тюрьма. О своей жизни и возвращении в Россию с тремя долларами в кармане он рассказал БНК для рубрики «Мы из Коми».

Фотографии из архива Николая Ясиновского

― Изначально вы не были бодибилдером, а играли в хоккей. Почему начали с него?

― Я родился в Воркуте. Самым популярным видом спорта во времена моего детства и юности был хоккей. Заниматься начал в 6 лет. Когда шел набор в секцию, я опоздал, но тренер по просьбе мамы взял меня в команду. Так я и начал играть. Это был 1968 год.

— Как потом перешли от хоккея к бодибилдингу?

― В хоккей я играл достаточно хорошо, мы были призерами Северо-Западной зоны СССР, чемпионата Коми АССР.

Потом меня призвали в армию. В спортивную роту попасть не удалось ― пока ехал к месту службы, заработал двухстороннее воспаление легких, отправили в госпиталь. Поэтому на отбор я не смог прийти и служил как обычный солдат. Когда вернулся домой, стал снова играть в хоккей, но два года вывели меня из спорта. Пришлось периодически сидеть на скамейке запасных, пока не вошел в форму.

Уже летом случайно встретил на улице здоровых, накачанных ребят. Познакомился с ними благодаря небольшой драке. На следующий день снова с ними случайно встретился, завели нормальный разговор. Пришел вместе с ними в тренажерный зал ― тогда это была качалка в подвале ― и начал заниматься. Помогла спортивная закалка и хорошая генетика: все пошло-поехало, я заразился бодибилдингом.

Год поработал на шахте, параллельно тренировался. Поступил в институт физкультуры в Москве и тогда переехал в столицу, мне было 23-24 года.

― Насколько мне известно, в Воркуте в то время на спортсменов смотрели как на возможных участников разборок...

― Воркутинцы считались дерзкими ребятами. Тогда в городе при каждой шахте был свой поселок. На выходных группа ребят из одного поселка приезжала на танцы в другой, и завязывалась драка. Потом жители второго поселка приезжали с ответным визитом к ребятам из первого ― снова подраться. Но это не значит, что ребята друг другу врагами были, просто им нужно было куда-то свою энергию юношескую девать. А когда наступало лето, как правило, ребята собирались и выезжали на отдых в Сочи, где отрывались на местном населении.

Культуризм считался веянием Запада. Поэтому многие ребята, занимавшиеся им, состояли на учете в милиции. Подвальные качалки частенько закрывались, специально громились. Ребята переезжали, искали другое помещение, делали ремонт, перевозили тренажеры. Говорить, что культуризм пошел от Люберец неправильно. Люберцы еще в колыбели спали, когда в Воркуте уже процветал культуризм. В конце 1960-х годов у нас были ребята с объемом рук за 50 сантиметров. Воркутинцы ― родоначальники российского бодибилдинга, что вызывает у меня гордость.

― Получается, ваши занятия бодибилдингом пришлись на 80-90-е годы. Было непросто?

― Это был самый расцвет бодибилдинга в России. Тогда этот спорт называли еще атлетической гимнастикой. В 1986 году образовалась федерация ― и это была федерация атлетической гимнастики. Иначе бы ее не зарегистрировали из-за западного названия. В то время качалки были забиты ребятами, и девчонок достаточно много было.

Конечно, это были не самые сытные годы. После того, как началась перестройка Горбачева, даже у наших шахтеров заработок резко упал. Я на тот момент жил уже в Москве. Да, это были пустые прилавки в магазинах, все моментально сметалось, люди стояли в огромных очередях. Спасало то, что были знакомые в продовольственных магазинах или на мясокомбинатах, куда можно было подъехать и купить продукты, которых не было на прилавках: хороший рис или сыр. Но такие продуктовые наборы были недешевыми.

Зато фармакологическая поддержка была недорогой ― в тысячу раз дешевле, чем сейчас. Все лежало в аптеках, можно было купить без рецепта, и продукт был качественным. Сейчас такой уверенности в качестве нет.

Знаний и методики, как качаться, тогда не было. Литературы не было ― отсюда еще одна сложность. Все познавали на себе, своем теле.

― Как попали в США?

― На тот момент я был абсолютным чемпионом Москвы, серебряным призером чемпионата Советского Союза. Американец Джеф Бреннон решил организовать матч-встречу сборной СССР и сборной США. Я тоже попал в сборную.

В 1989 году произошла первая матчевая встреча двух сборных. Через какое-то время американцы пригласили нас с ответным визитом. Джеф Бреннон полностью оплатил поездку нашей сборной.

Когда мы приехали, я поговорил с Джефом: хотел продолжить спортивную карьеру в Америке. Тогда можно было легко получить визу, но попасть в американское посольство и подать документы на ее получение было тяжело. Люди ждали месяцами, каждый день нужно было приходить и отмечаться.

Визу я получил. Помогло то, что я был топовым бодибилдером. Джеф сделал мне приглашение в Америку, я уехал. Через три месяца выиграл первый турнир в Америке, неофициальный, правда. После этого стало работать сарафанное радио. На следующий день обо мне уже знали в Канзасе. Позвонили в 6 часов с радиостанции, и хотя с английским у меня было не очень, взяли интервью. Я с горем пополам ответил на вопросы. Известность пошла, и соответственно, карьера.

― С Джефом Бренноном у вас потом дороги разошлись?

― Да. У меня не было гражданства, и я не имел права выступать на чемпионатах Америки. Это сейчас на чемпионате в США можно выступить, даже если ты не гражданин этой страны, раньше такого правила не было. Поэтому мы поехали на чемпионат Центральной Америки и Карибского бассейна, полетели на Арулу. Там мне сделали мексиканский паспорт. Я был капитаном сборной Пуэрто-Рико. Занял второе место, а в Америке ценится только первое место. Джефу это не понравилось. Мы перестали работать вместе по его инициативе после возвращения в США. Считаю, что он сделал все правильно, я благодарен. Я начал жить самостоятельно. Если бы Джеф продолжал бы помогать, я бы Америку сильно не узнал, не выучил бы английский, не научился бы разбираться с повседневными делами. Я в этом смысле за это ему очень благодарен. Он предоставил меня самому себе.

― Было сложно?

― Я остался работать менеджером в фитнес-клубе Джефа в городе Спокане в штате Вашингтон. Но зарплата была маленькой: ее хватало только на съем квартиры и оплату коммунальных услуг. Поэтому я переговорил с американцами, мне помогли найти более высокооплачиваемую работу в строительной компании. Потом я попал под сокращение, другую работу с такой же зарплатой отыскать оказалось сложно. Пошла черная полоса. Я устроился на автомойку — это самая низкооплачиваемая работа в Америке наряду с работой в «Макдоналдсе».

Машину забрали за неуплату кредита. Платить за квартиру было также нечем. Меня выселили, жил на улице. Потом я переехал в Сиэтл. С работой помог один вьетнамец, я начал работать в охранной компании. Был там единственным белым. Меня взяли, потому я был русским белым, а не белым американцем .

Спать в Сиэтле мне также было негде. После смены я ночевал на улице, так как не успевал на паром. Садился на следующий в 6 часов утра и уезжал на соседний остров, потом 10 километров пешком. Все оставшееся время я отсыпался у русского парня. Потом все повторялось: 10 километров пешком, 40 минут на пароме, возвращение в Сиэтл и рабочая смена.

Однажды у русского парня, у которого я ночевал, дома не оказалось. Я приехал обратно в Сиэтл. У меня был запасной номер русских ребят, я их набрал. С ними приехал в двухкомнатную квартиру, где жили 10 или 11 человек. Я прожил вместе с ними 2-3 месяца, накопил деньги на «Хонду Аккорд».

Когда появилась машина (без нее в Америке было непросто, общественный транспорт был развит плохо), я снова начал ходить в тренажерный зал. Потихоньку восстановился и через год победил на турнире. Выигрыш на этом турнире стал вторым: я победил на нем до этого, в 1991 году. А в 1994 году я получил карту профессионала и стал уже выступать в таком качестве. Я стал первым профессиональным бодибилдером СССР и России. Тогда карту получить было очень сложно, а претендентов было много. Я спал с про-картой под подушкой.

― Но потом снова наступила черная полоса?

― Она случилась, когда я с другом-бодибилдером приехал с показательным выступлением в Портленд. Встретил друга в аэропорту, и мы вместе с ним и тренером отправились на моей машине. Другой водитель нарушил правила, и мы врезались в его машину. Я попал в больницу. Правая нога была на 5 сантиметров короче левой, меня положили на вытяжку. Через месяц после аварии у меня умер отец. Я полетел в Россию на похороны.

Естественно, я потерял все контракты. Доходов не было. Чтобы получить хоть какие-то деньги, я решил в Америке продать партию стероидов и пойти учиться в полицейскую академию. Я бы получил классную работу и возможность дальше заниматься спортом.

В 1992 году анаболические стероиды приравняли к третьей группе наркотиков, а профессиональный спорт все равно использует их. И меня за употребление, за хранение, импортирование стероидов привлекли — и карьера закончилась.

― Авария, смерть отца, тюремное заключение… Что тогда помогло удержаться на плаву?

— Меня посадили на 1,5 года. Пройти через все невзгоды мне помогло воспитание Воркуты, воспитание родителей. Шахтерская закалка и суровый климат все-таки человека воспитывают. Все это давало и дает мне силу каждый раз подниматься.

— Вы потом вернулись в Россию?

— Я уезжал из СССР, а вернулся в Россию в 1998 году с тремя долларами в кармане. Я очень плохо говорил по-русски, порой незаметно переходил на английский. У меня ушло где-то полгода, чтобы вернуться в российскую действительность. Брался за разную работу. Например, пытался продавать акцизные марки. В конце концов, занялся фитнес-клубами. Их было три с долевым участием. Из одного клуба я ушел, так как ребята там поступили некорректно. С совладельцем второго мы тоже расстались. Долю в третьем я продал.

Сейчас у меня есть компания: выпускаю уникальную линейку тренажеров. Устанавливал тренажеры в резиденциях Владимира Путина. Познакомился с ним в Ново-Огарёво, пообщались, поговорили о тренажерах.

— В России вам также пришлось восстанавливаться после инфаркта. Как удалось вернуться в форму?

— В 2001 году у меня случился приступ. Лежал в Сестрорецке под Петербургом. Как так получилось? По возвращению я перестал тренироваться, начал достаточно сильно выпивать. Мотивация пропала. Тогда же шла стройка фитнес-клуба, а стройка — это всегда нервы. И все эти факторы «сложились»: после бурного дня рождения у друга я «завелся» из-за рабочих, которые прошляпили сроки. Сел в машину — и инфаркт.

Выздоровел и начал восстанавливать форму. Врачи сказали: «Еще раз бросишь — во второй раз сыграешь в ящик». Пришел в зал, начал потихоньку восстанавливаться с маленькими весами, делать кардио, чуть-чуть бегать. Вернул форму где-то за три месяца.

― Москва, США, Воркута... Скучаете по малой родине?

— Я очень скучаю по Воркуте и всегда с удовольствием готов приехать туда, походить-побродить. Люблю северную рыбу и ягоду.

Евгения Гранина