БНКоми выносит на обсуждение пост председателя Союза композиторов республики Михаила Герцмана, который он разместил в Блогах.БНКоми. Мэтр поделился впечатлениями о недавней презентации нового рояля в филармонии, которая напоминала «огромный шкаф, на самом верху которого стояла маленькая-маленькая статуэтка».

Исполнение Алексея Набиулина шокировала зрителя "неправдоподобностью". Фото Юрия Кабанцева

ПИАНИСТ СТАЛ НАРУШИТЕЛЕМ ГРАНИЦЫ

Недавняя презентация нового рояля собрала в Республиканской филармонии невиданное количество народу. Интерес к этому процессу оказался столь огромным, что в первом отделении концерта были заняты даже приставные места.

Пианист Алексей Набиуллин, лауреат второй премии Международного конкурса им. Чайковского 2002 года, привёз программу из произведений венских классиков – Моцарта и Бетховена. Но если Бетховен был представлен аж четырьмя фортепианными сонатами, то перу Моцарта в этом концерте принадлежала лишь до-минорная Фантазия. Как остроумно отозвался о подобном построении программы один музыкант, «это напоминало огромный шкаф, на самом верху которого стояла маленькая-маленькая статуэтка».

Но для меня исполнение Фантазии Моцарта оказалось ключом к пониманию всей остальной программы, исполненной этим выдающимся музыкантом. Безупречная техника, замечательной красоты звук, необыкновенное владение нюансировкой – всё это должно было покорить (и, конечно, покорило) переполненный зал. Однако...

Однако весь концерт меня не покидало странное чувство, что я слышу не те (или не совсем те) произведения, которые указаны в программе, не те, которые хорошо знаю и давно преподаю.

Когда в предыдущем обзоре я рассказывал о чём-то подобном (речь шла свежей интерпретации скрипача Никиты Борисоглебского «Времён года» Вивальди), я признавался, как меня восхитила привнесённая исполнителем свежесть трактовки давно известной музыки. А в этом концерте я постоянно испытывал досаду, как будто родного человека, которого я давно знаю и жду, нарядили в дорогое, но нелепое и совершенно не идущее ему платье и стараются уверить меня, что это и есть тот, с кем я жаждал встретиться.

Что же произошло? Честно сказать, я насторожился ещё во время исполнения пианистом Фантазии Моцарта, с которой начался концерт – она звучала уж очень мужественно, мощно и в аскетической звуковой графике – почти по-бетховенски. Тогда мне подумалось, что Мастер таким образом тонко готовит нас к восприятию Бетховена.

Но когда зазвучала его 13-ая соната, я даже не сразу понял, что это – Бетхвоен. Бесспорно, этот композитор в разных сочинениях разный, порой контрастирующий с собой прежним. Но также бесспорно и то, что при всём своём творческом многообразии стилистически он всегда остаётся Бетховеном. А здесь было ощущение, что я слышу… Моцарта. Даже финальная, четвертая часть сонаты, полная юмора, задора, танцевальной энергии и народного веселья, звучала едва ли не как пастораль.

На протяжение концерта всё явственней и рельефней проступала генеральная идея пианиста – сыграть всё не просто по-своему, но сыграть так, как до него ещё не играли.

Но ведь и исполнительская идея Никиты Борисоглебского изначально была точно такой же! Почему же одна интерпретация стала для всех радостным открытием, а другая вызвала у многих музыкантов внутренний протест?

Видимо, первый исполнитель в поисках свежих красок старался быть верным духу эпохи и стилю композитора, а другой воплощал умозрительную идею – сыграть всё по-своему, так сказать "невзирая на лица". И произошёл опасный крен: пианист в своём благородном стремлении открыть новые горизонты нарушил допустимые границы композиторского стиля. Исполнитель намеренно почти всё делал наоброт: громкое играл тихо, быстрое – медленно, эмоциональное – сдержанно. Потому-то и шокировала «неправдоподобность», искусственность его трактовок. Получилось, что исполнитель, уйдя с территории, очерченной композиторским стилем, невольно вторгся в чужую страну и под чужим именем…

Вот отчего трагическая, в сущности, музыка Сонаты № 27 прозвучала так лирично, 14-я («Лунная») – так отстранённо – особенно её первая часть. Да и в знаменитой «Аппассионате» пианист тоже «сгладил» немало острых углов.

И вот что интересно: вся программа концерта была исполнена А. Набиуллиным совершенно безупречно. Пианист ярко продемонстрировал собственную исполнительскую манеру, желание идти непроторённой дорогой, и это желание можно только приветствовать. Иное дело, принимать или не принимать такое видение музыки – пианист безраздельно отдал себя на суд слушателей. И зал принял исполнения гостя восторженно.

В заключение, очень «чешется перо» сказать о некоторых просчётах ведения концерта красивой и элегантной Мариной Каневой, но воздержусь – скажу коллеге об этом лично. Замечу лишь, что природа этих просчётов в её волнении.

Впрочем, ведущую можно понять. Не каждый же день в филармонии проходят презентации фирменных роялей и играют лауреаты международных конкурсов…