В академическом театре драмы им. В. Савина 19, 20 и 21 октября состоятся премьерные показы спектакля по произведению финского драматурга Сиркку Пелтола «Всего ничего» («Малые деньги»). Актеры на русском и коми языках разыграют трогательную драму с элементами криминала. На генеральной репетиции постановки побывал корреспондент БНКоми.

Фото Андрея Ретанова

Метафоричную историю об относительности добра и зла разыгрывают в максимальной близости к зрителю – на камерной сцене театра. Специально для этого были изготовлены сварные сидения, общее количество зрителей, размещаемых на них, небольшое, зато наблюдать за развитием сюжета можно на расстоянии вытянутой руки.

Название пьесы «Pieni raha» Сиркку Пелтола – одной из популярнейших финских драматургов и режиссеров – можно перевести как «малые деньги» или «небольшие деньги». В российских театрах формулировка «Всего ничего» встречается нечасто. Автор постановки как будто уходит от «денежного» названия, намекая – главное не в деньгах, они лишь отвлекающий маневр.

Тем не менее именно вокруг денежных накоплений на банковской карте завернется сюжет. В провинциальной деревне со своей старенькой мамой и одинокой соседкой живет жизнью ребенка 50-летний здоровяк, страдающий аутизмом. Распорядок его затвержен, как ритуал: каждый вторник он ездит на автобусе в город, снимает деньги с банковской карточки, покупает продукты и возвращается назад. Карточка в кармане на пуговке, если забуду время, смотрю на часы, банкомат – аптека – магазин, купить в кондитерской два пончика с повидлом, съесть их в парке.

- На карточке – пенсия, наследство и все будущее Ясона, - твердит себе и маме не сильный умом персонаж. Это же он скажет и двум встретившимся в парке молодым людям, которым очень нужны деньги. Новые друзья приведут устоявшуюся систему к сбою, картина мира треснет, судьба героев перевернется.

Юрий Нестеров, режиссер-постановщик спектакля, решил не ориентироваться на работы коллег в других театрах, которые играли «в Финляндию», надевали на актеров финскую одежду, сопровождали действо якобы финской музыкой. Он решил адаптировать пьесу для жителей Коми. Для этого пьесу пришлось немного переписать. Из нее исчез рождественский мотив, непонятную для российского менталитета католическую притчу заменили на коми-легенду, живущие в деревне персонажи заговорили на коми языке. Формально адаптация прошла вполне успешно, однако по факту полноценный перенос не получился. В целом соответствующая местным реалиям история режет слух иноземными именами типа Ванессы и Микки, герои зачем-то остаются ночевать в парке, что для наших широт немыслимо, надевают костюмы, которых мы не носим. Сюжет зависает в абстрактном времени и пространстве. Коми язык и легенда, мотив которой должен бы красной нитью пройти через все действо, якорями не становятся. Оформление с языческими коми орнаментами тоже не сильно выручают. В какой-то момент шаблон разрывается и «адаптация» начинает казаться банальным притягиванием за уши.

Вольно или нет, режиссер поднимает тему сохранения и употребления родного языка. В пьесе она не играет никакой роли, но как любимая мозоль отзывается болью у здравомыслящих жителей республики. Как и у героев «Всего ничего», в Коми берегут язык в деревнях, но, приезжая в город, стараются на нем не разговаривать.

Из семи актеров, занятых в спектакле, прежде режиссер работал лишь с двумя – Владимиром Рочевым и Людмилой Мелехиной. И то, актриса, играя роль Влюбленной стены в «Романтиках» Нестерова, не произнесла ни слова. На этот раз актерам достались весьма разговорчивые персонажи. Некоторым зрителям показалось, что их образы еще не сложились и выглядели слишком сырыми. Герой Владимира Рочева, перегибая палку, нервничал и срывался, Ванесса Мелехиной, напротив, вела себя слишком невнятно.

- Ведут себя, как будто наркоманы, - заметил кто-то в зале.

Куда цельнее смотрелся главный герой постановки – слабоумный Ясон, которого сыграл Вадим Козлов.

- Вообще, дураков на сцене играть нельзя, - признался актер. – И это было самое сложное – уместить в одном человеке нормальное и не совсем нормальное. Образ складывался долго: что-то я подсматривал из жизни, какие-то элементы походки, мимику, смотрел какие-то видеоролики о таких людях. Мне кажется, Ясон еще «обрастет» повадками, появятся какие-то детали, фишки. Это живой процесс, и он не закончен.

Примерно это же самое можно сказать и о спектакле в целом. Как живой организм, он будет искать свой путь, наилучшее состояние и форму, которая будет востребована и оценена зрителями. Пока же постановка представляет собой нечто интересное и многообещающее, однако лишенное полноценной динамики и жизни. Скорее всего, Станиславский задумался бы, верить или нет.