5 февраля в Интинском федеральном суде прошли прения сторон в рамках уголовного дела, возбужденного против начальника ГИБДД Инты Александра Пиягина.

Александр Пиягин не признает своей вины. Фото Валентина Тимченко

Государственный обвинитель, заместитель прокурора города Сергей Белов приведя в качестве доказательства вины Пиягина показания свидетелей, в основном инспектора ДПС Николая Разживина, события, происшедшего 5 августа 2008 года, просил применить наказание в виде лишения занимать должности в правоохранительных органах сроком на 3 года. На более серьезном наказании младший советник юстиции настаивать не стал, в связи со смягчающим обстоятельством - наличием у обвиняемого малолетнего ребенка.

Адвокат начальника ГИБДД Денис Ноженко данные доказательства посчитал не являющимися обвинительными, в связи с недостаточной доказательной базы и просил полностью оправдать его подзащитного по предъявленному обвинению. После чего судья Олег Жаворонков объявил перерыв до 11 февраля. На следующем заседании, возможно, и будет вынесено решение суда по данному уголовному делу.

Начальник ГИБДД Инты Александр Пиягин в перерыве между судебными заседаниями изложил БНКоми свою точку зрения на предъявленное ему обвинение в сокрытии административного протокола.

Исходя из документов уголовного дела, 5 августа 2008 года случилось следующее: около часа дня на улице Промышленная инспектор ДПС Николай Разживин остановил автомашину «Урал», которой управлял водитель Евгений Хозяинов. Водитель был лишен права управления транспортными средствами, то есть совершил административное правонарушение, ответственность за которое предусмотрено ч.2 ст.12.7 КоАП РФ. Эта статья предусматривает исключительно административный арест.

Фактически Хозяинов должен был быть немедленно арестован на месте совершения данного правонарушения до суда. Как сложилась практика, если бы он был задержан в тот же день в час дня и на следующий день доставлен на суд к 9 утра к мировому судье, судья, учитывая время нахождения его под стражей, добавил к нему еще сутки, двое или трое. Но этого почему-то не произошло, Хозяинова даже не задержали.

Далее смотрим материалы дела. Автомашина «Урал» принадлежит лично гражданину Невзорову Максиму Геннадьевичу. Водитель немедленно звонит Невзорову, просит подъехать его на место происшествия. Невзоров подъезжает и, как сам поясняет, разговаривает с Разживиным один на один.

В период предварительного следствия и в ходе судебного заседания, Разживин полностью отрицал факт того, что он выходил из автомашины и разговаривал наедине с Невзоровым. Согласно ч.3 ст. 12,7 у нас существует административная ответственность за передачу права управления лицу, не имеющему такого права. То есть, фактически Невзоров совершил административное правонаруше-ние, предусмотренное КоАП РФ.

Он приезжает на место. В документах четко видно, что Невзоров собственник. Что он передал право управления. Что на основании доверенности управляет гражданин Хозяинов. Не суть, что Невзоров мог или не мог знать о том, что Хозяинов лишен права управления. Он совершил правонарушение.

Но Разживин не привлекает к административной ответственности Невзорова. Я вас спрашиваю, в чем разница укрытия административного протокола от непривлечения к административной ответственности? Фактически, Разживин совершает преступление. Дальше по материалам дела следует, что Невзоров звонит своему другу предпринимателю Куянцеву, Куянцев подъезжает на место происшествия. И следствие подозревает меня в том, что я, будучи в приятельских отношениях с Куянцевым, укрываю административный протокол.

Я восемь лет в ГАИ работаю. Я могу книгу написать «1001 способ как избежать административной ответственности», сыграв на тонкостях законодательства, его упущениях, казусах, на порядке сбора доказательств по делам административных правонарушений и т.д.

Разживин поясняет, что я пригласил его в кабинет и предложил ему укрыть этот административный материал. Далее, он как честный сотрудник отказался это сделать и вечером того же дня сдал мне этот протокол. Кроме этого, он утверждает, что я его заставил переделать отчет о проделанной работе.

Возникает вопрос, неужели я такой «по пояс деревянный», что предложив инспектору скрыть материал, получив категорический отказ, дальше намерен совершить это преступление. Я себя таковым не считаю.

Когда я начал проводить работу по своей защите, выяснились следующие обстоятельства. 17 августа дежурный Интинской ТЭЦ вызывает милицию и сообщает о том, что в районе моста через реку Большая Инта ведутся работы по возможному хищению труб. Далее, дежурный ОВД передает эту информацию для проверки наряду милиции, а именно тем же инспекторам ДПС Разживину и Булавину, которые 5 августа останавливали «Урал» под управлением Хозяинова.

Хозяинов поясняет, что 17 августа он едет на этой же автомашине «Урал» на описанное место, где его задерживают инспектора ДПС. Туда также подъезжает и Невзоров. Хозяинов поясняет, что он не выходит из машины, но открывает дверь и смотрит за происходящим. Потом он сообщает, что Разживин подошел к нему, узнал его, сказал: «Это опять ты? Еще раз тебя увижу - точно привлеку к административной ответственности».

Эта информация мною обобщена и передана в следственный комитет при прокуратуре Инты, на имя прокурора и в МВД РК.

В уголовном деле имеется ксерокопия того самого административного протокола. Разживин поясняет, что после того, как я вызвал его в кабинет и предложил укрыть материал, он сделал ксерокопию протокола. Вообще, инспектор ДПС имеет блокноты административных протоколов. При заполнении протокола, автоматически заполняется копия, которая вручается правонарушителю. Отличие протокола от копии в том, что на копии имеется слово «копия», а с оборотной стороны указаны права и обязанности лица, привлекаемого к административному правонарушению.

Разживин настаивает, что 5 августа Хозяинову была вручена копия протокола, а с оригинала он снял светокопию. При этом, где он ее снял, он не помнит, куда он заезжал, он тоже не помнит. Хотя последовательно и в деталях описывает все события, которые происходили 5 августа. Так вот, светокопия снята не с административного протокола, а с копии, которая должна была быть передана Хозяинову. На этом документе явно виден квадратик бумаги, который закрывает слово «копия» и на этой же ксерокопии просматривается оборотная сторона с правами и обязанностями правонарушителя.

Возникает вопрос, куда делся оригинал протокола, почему снята копия с копии, которая должна была вручена Хозяинову? И так ему вручена и не была, - он на этом настаивает категорически.

В ходе судебного следствия мы хотим доказать, что имеется место оговор. И мотивами является неприязненные отношения с руководителем и заместителем руководителя ОВД Инты. 20 августа мною были задержаны за управлением автомобиля в нетрезвом состоянии сотрудники милиции. На место приехал другой сотрудник ОВД в пьяном виде и стал намекать, что мои действия не совсем правильные, что сотрудников милиции привлекать нельзя и т.д.

Водитель пытался скрыться с места происшествия от патрульной машины, но после угрозы применения огнестрельного оружия, согласно «Закону о милиции», он остановился, длительное время не открывал дверь, но в итоге был лишен права управления. 21 августа был задержан за отказ от прохождения освидетельствования водитель дежурной части, подъехавший в нетрезвом виде к ресторану. Но, позже мировой суд счел недостаточными доказательства его отказа от освидетельствования и права ему были оставлены. И уже 24 августа регистрируется первое сообщение о том, что я совершил какие-то преступные действия.

Проблематично доказать причастность к этому руководства ОВД, но связь эта четко прослеживается. Так как, сам Разживин, на мой взгляд, не додумался бы до оговора меня.

На мой взгляд, в этом уголовном деле следствие не было направлено на доказательство именно моей вины. Уголовное дело собрано таким образом, что следствие подразумевает, что виновен Пиягин и никто больше. Не установлена причинно-следственная связь между моими действиями и наступившими противоправными последствиями. Не установлено, что я укрыл материал, в результате чего Хозяинов избежал административной ответственности. Это, как бы подразумевается. У меня не нашли ни в кабинете, ни дома, ни в кармане этот протокол. Никто не говорит, что я его укрыл, порвал, уничтожил, изъял. Разживин говорит, что я его сдавал. Я говорю, что я не помню, какие материалы мне сдавались и сдаются в настоящее время. В моих действиях состава преступления нет.