Медведи на улицах, сугробы по пояс, а вместо солнца — северное сияние. Люди на Крайнем Севере без труда заводят машину в минус 45, сквозь пургу ведут детей в школу и откапывают из снега свои дома после затяжной метели. Реальные истории о том, как пережить полярную ночь, опубликовало РИА «Новости».

Фото Сергея Паршукова из архива БНК

Антон Ханеев, Диксон

Наш поселок — самый северный населенный пункт России. Живет здесь около пятисот человек. Рано темнеет уже в сентябре, а к ноябрю солнце пропадает совсем — до конца марта. Сейчас чуть светлее лишь с часу до двух дня. Остальное время бродим в потемках, хотя фонари более-менее освещают путь. Еще один постоянный источник света — Луна.

Гулять детей одних в такую погоду не отпускаем. Не только из-за темноты: в поселок то и дело заглядывают медведи. В основном молодые. Претендуют на еду в собачьих мисках. Дома у нас стоят на «курьих ножках» — полутораметровых сваях: из-за вечной мерзлоты котлован под нормальный фундамент выкопать невозможно. Так медведи прямо под домами и ночуют неделями. Детеныши неагрессивные, а когда приходит взрослый медведь, по подъездам расклеивают объявления с предупреждением.

Скриншот с видео Антона Ханеева

Иногда температура опускается ниже 45 градусов. На удивление, сейчас у нас вообще «лето»: всего минус девять. Однако все зависит от ветра — пурга здесь по несколько месяцев. Когда дороги заметает, на машине не проедешь. Ходим с пятилетним сыном в садик пешком: закутаю его с ног до головы, вцепится в меня посильнее — и вперед по сугробам. Мне повезло, я хоть и работаю сварщиком, но в помещении. Многие коллеги трудятся на улице: сваркой и светят в ночи, и греются.

По вечерам все обычно дома или в гостях, сидим в свитерах и шерстяных носках, если ветер в окна. В поселке ни одного кафе или бара. Только два продуктовых магазина. Жаль, свежих ягод там не найдешь, да и овощи на прилавке не всегда. То, что в наличии, стоит недешево: на днях брал кило мандаринов по триста рублей.

Еще дороже только интернет. Я плачу три тысячи за триста мегабайт в день — даже переписываться не всегда хватает. Связь с внешним миром вообще проблема. Через тундру дорогу не проложишь, добраться сюда можно только по воздуху. Обычно самолет загружают товаром на продажу, места для посылок не остается: уже полтора месяца жду обувь.

Принимаем витамины, но все равно хвораем, у многих проблемы с зубами. К сожалению, стоматолога у нас нет. Вообще, докторов мало: несколько медсестер и педиатр — один за всех.

Впрочем, мы не унываем. Здесь потрясающие охота и рыбалка. Можно и в полярную ночь выбраться, если есть снегоход. Хотя летом все же приятнее: люди оживают, выползают на улицы, гуляют. Только вот до этого еще очень далеко.

Михаил Никитенко, Харп

«Харп» в переводе с языка коренных народов — «северное сияние». Хотите понять, как это выглядит? Представьте съемки салюта на плохую камеру: в небе медленно переливаются расплывчатые цветные пятна. В основном зеленые, но чем ярче вспышка, тем больше добавляется оттенков. Северное сияние освещает наши темные зимы на несколько часов раз пять за год. Помню, в детстве однажды светило так ярко, что даже заснуть не мог. Красиво, но у многих начинает болеть голова.

Сегодня тепло: минус 25. А вот полторы недели назад случился апокалипсис. Мороз минус 45 и сильная пурга. Собирались к друзьям на день рождения в баню, так ее засыпало наполовину, не подобраться. В поселке нас тысяч пять, все знаем друг друга — попросили трактористов расчистить. А вот двери в гараж и в дом в те же дни пришлось откапывать самому. Только лопата-то внутри гаража.

Фото из личного архива Михаила Никитенко

В такую погоду легко заболеть. Вышел с тепла покурить — проснулся простуженный. Топят в сильные заморозки будь здоров. У меня дома, наверное, где-то плюс 35. Приходится открывать все окна — тоже может быстро продуть. Пока добираюсь до работы, вся растительность на лице покрывается густым инеем. Особенно сильно леденеют усы из-за пара от дыхания. В общем, без подштанников на улицу ни ногой.

Фото из личного архива Михаила Никитенко

Чтобы завести машину, пользуются подогревом двигателя: либо включают с пульта (такие можно даже выставить на определенное время), либо тянут провода от «котла» прямо из домашних розеток — они свисают из половины окон. Или ставят авто в теплые гаражи. Если выходишь из машины ненадолго, лучше вообще не глушить. У всех таксистов в багажниках лопата: закопаться — две секунды. Правда, как только ударяет мороз, они куда-то резко пропадают.

На территории поселка две колонии, одна для пожизненно осужденных, «Полярная сова». Бежать заключенным некуда: вокруг тундра. В тундре живут ненцы в чумах — конусообразных шатрах из оленьей шкуры. У зажиточных стада по 500-600 оленей.

Из развлечений в поселке лишь дом культуры и кафе на три столика: суши и пицца, с доставкой на дом. Есть небольшой рынок, но в основном одежду и бытовую технику заказываем почтой.

В свободное время ходим на лыжах, некоторые освоили сноуборд. Иногда ездим отдыхать в Лабытнанги за 30 километров или в Салехард. Там уже заведения на любой вкус: бары, рестораны, кино. Очень яркий город: все дома выкрашены в желтый, голубой или персиковый, чтобы в потемках было повеселее.

Стэлла Кох, Дудинка

Зима у нас длинная — девять месяцев. И холодная: иногда температура опускается ниже 55. Темно почти всегда, уличные фонари оснащены специальными датчиками света — выключаются только днем часа на полтора. Хотя днем это все равно назвать сложно. В центре с освещением все в порядке, лбами не стукаемся. На окраинах, конечно, хуже, как и в любом городе. Иногда тьма нагоняет тоску, но главное — быть при деле, тогда не до депрессии. Взрослые предпочитают в такую погоду выходить лишь по работе или за хлебом. А дети такой народ: им хоть полярная ночь, хоть мороз минус 45 — барахтаются в сугробах, и ничего.

Из-за сильных метелей кварталы спроектированы так, чтобы не было больших открытых пространств: так ветер меньше дует. Это важный фактор, даже занятия в школах отменяют по совокупности температуры и силы ветра. Правда, работу никто не отменял, поэтому и садики никогда не закрывают. Качество отопления в домах, особенно в панельных, зависит от этажности: если тепло подают через верх, мерзнут нижние этажи, и наоборот. Плохо, когда в августе ночью уже минус, а отопления нет, потому что готовят котельную к сезону. Впрочем, такое холодное лето у нас не всегда.

Фото из личного архива Стэллы Кох

До 2007 года Дудинка была административным центром Таймырского автономного округа — по сути, отдельным субъектом. Теперь мы город районного подчинения в Красноярском крае, и многие госструктуры переместились из Дудинки в Норильск. Чтобы, к примеру, решить вопрос с налоговой, необходимо ехать на утреннем автобусе сто километров, а потом обратно. Часть трассы вообще не освещена, нередко ее заметает — проехать невозможно. Случаются и аварии: машина закапывается и не может сместиться на обочину, из-за плохой видимости в нее врезается другая. Помимо этой трассы, никакой связи с остальным миром нет.

Еще абсурднее ситуация с почтой. Сортировочное отделение перенесли в Норильск. Даже письма по Дудинке сначала везут туда, распределяют, а потом обратно. Нет погоды — нет посылки. Газеты в соседние поселки доставлять теперь не имеет смысла: пока сделают круг, успевают устареть.

Продовольствие везут автотранспортом по зимникам, баржами по высокой воде, по пути, прорубленному ледоколом, или вертолетом. Из-за этого цены на продукты в поселках заоблачные. Хотя и у нас недешево: 450 рублей за килограмм свежих огурцов. Впрочем, каждый день их здесь никто не ест. Зато цветов на удивление много — несколько предпринимателей регулярно завозят, яркие растения нас немножко согревают.