Александр Полюхович больше полугода провел в зоне специальной военной операции. Хирург спасал российских бойцов, мирных жителей и даже солдат противника, в том числе в полевых условиях. В интервью БНК врач рассказал, с какими чувствами отправился на фронт и чему научился в командировке.

Фото Константина Стратиенко и из личного архива Александра Полюховича

Александр Полюхович родился в Ровеньской области. В Коми оказался в три года, когда его маму Валентину Николаевну по распределению направили на работу в Удорский район. В регионе он провел все свое детство и юность, здесь же сделал первые шаги в профессии врача. После окончания Ярославской государственной медицинской академии интернатуру по хирургии проходил в Коми республиканской клинической больнице в Сыктывкаре. Затем работал в Удорском районе врачом, потом руководителем больницы. В 2021 году возглавил Сыктывдинскую ЦРБ, продолжая оперировать.

В командировке в зоне СВО врач был с октября 2024 года по май 2025-го, служил в Луганской народной республике, потом на Курском направлении. Сейчас он участник программы «Пера. Путь героя».

— Почему решили связать свою жизнь с медициной?

— В детстве нравилась биология. В старших классах осознал, что душа лежит помогать людям. В 10-11 классах решил стать врачом. Я первый медик в семье. В хирургию попал случайно. У меня было большое желание стать реаниматологом, но не было вакансии на Удоре, и пришлось пойти на хирургию. Нисколько не жалею, что теперь занимаюсь хирургией. Мне это нравится, а после поездки в зону СВО еще больше полюбил эту профессию. Я могу видеть итоги своей работы: оперируешь, человек выздоравливает — это дорогого стоит.

— Как вы приняли решение отправиться на СВО и поддержала ли вас семья?

— Подстегнуло то, что тогда руководитель Минздрава Коми Игорь Дягилев и его заместитель Никита Марковченко поехали добровольцами. Я подумал: «Чем я хуже?» У меня хирургическая специальность, и оказывать помощь я могу. Работа главного врача важна — это руководство учреждением. Но была мысль: «Я могу что-то сделать, а не сидеть за бумагами». Решение пришло само собой. Обговорил с семьей. Родные поддержали — это достойная помощь бойцам. У меня был контракт на шесть месяцев, но я проработал больше. Остался помочь, не хватало специалистов.

— Вы занимали и после возвращения вернулись на должность главного врача больницы. Не боялись оставлять хозяйство на время командировки?

— Заместитель Елена Гусева — хороший, опытный специалист. Я понимал, что больница в хороших руках, оставался на связи. Часто меня не тревожили, хотя периодически созванивались и с кадрами, и с замом.

— С каким чувством отправлялись в зону СВО?

— С чувством неопределенности. Я понимал, куда еду, но не понимал, в какую обстановку попаду. Это ощущение прошло быстро. В Санкт-Петербурге, в медицинской академии имени Кирова, на кафедре военно-полевой хирургии была двухнедельная учеба. Я увидел, с чем придется столкнуться — с какими травмами, с какими объемами операций. После волнение ушло.

— Военная подготовка, чтобы защитить себя и пациента, была?

— Медиков готовили оказывать помощь. Бегать с автоматом на передовой — нет. Медиков министерство обороны защищает хорошо. Я понимал, что попаду в военный госпиталь, не на прямую линию соприкосновения с противником, и такие места Минобороны защищает. За все время пребывания на СВО серьезных ранений медицинских работников при госпиталях не видел.

— Какие навыки пришлось обновить или получить перед поездкой?

— Военно-полевая хирургия в целом была новой для меня. Ранения в таких ситуация очень обширные, множественные — повреждения конечностей, туловища, головы. Это политравма — причем взрывная, не как в обыденной жизни, огнестрельное, минно-взрывное ранение. Не всегда понимаешь, чего ждать от такой травмы, какая будет степень омертвления тканей. Надо было научиться оказывать помощь в таких случаях. Мне подсказали литературу хорошую, и на протяжении всей командировки я читал, как справляться с такими ранениями.

— Это был шокирующий опыт, когда вы столкнулись с подобными травмами?

— Я не скажу, что был сильно шокирован. Я уже на работе видел много чего. Но некоторые вещи были очень запоминающимися, ведь такую помощь я все же оказывал впервые. Однако был очень хороший коллектив военных медиков. Они помогали всегда, к кому ни обратись. Было чувство товарищеского плеча.

— Среди ваших пациентов были только наши бойцы или оказывали помощь также мирным жителям и солдатами противника?

— Противник был: периодически солдат доставляли в госпиталь, помощь оказывали такую же, как нашим бойцам. Они просто были под пристальным присмотром военной полиции. В самом госпитале мирным жителям не оказывали помощь. Но раз в месяц нас на неделю направляли в командировку в полевую медицинскую группу — ближе к линии соприкосновения. Когда были прилеты по населенным пунктам, в больницу привозили мирных жителей с ранениями.

— Наверняка были случаи, когда вы теряли пациента. Что помогало справляться с таким грузом?

— В самом госпитале смерти были нечастые. Он был хорошо оснащен, обеспечен лекарствами. Реаниматологи — молодцы. Больше всего смертей было в полевом медицинском госпитале. Наша задача — остановить кровотечение, затем искать другие повреждения. И привозили пациентов именно с большой кровопотерей — практически умерших. Мы пытались «завести» их, найти кровящие сосуды, чтобы перевязать, чтобы человек не потерял еще больше крови. Чувство душевного расстройства появлялось при потере: если бы пораньше привезли, возможно, смогли бы спасти. Но если бедренная артерия на одной ноге полностью пересечена, за три минуты человек «вытекает» полностью и умирает. Бывало, что оба бедра пересечены — полторы минуты, и человека нет. Бывало, что люди выживали, из пограничного состояния вытаскивали. На душе нехорошо и печально, когда человек умирает. Вот он — только был живой, а уже нет.

Объединяло одно дело — мы помогаем нашим бойцам приблизить день победы. Все понимают, что мы должны работать, вносить свой вклад. Все уверены, в том числе я, что мы победим. Этим жили, живем и будем жить дальше, оказывая помощь.

— Были ли моменты отдыха?

— В госпитале режим работы был сутки через сутки. Когда шло большое поступление раненных, могли остаться на вторую смену. Руководство давало отдохнуть, чтобы мы на следующий день вышли и дали отдохнуть другой смене. Бывало, что отдохнешь несколько часов, затем вызывали на массовые поступления. А в полевом медицинском госпитале тебя могли вызвать в любое время, если привезут раненых. В моменты отдыха я спал, смотрел новости — где есть продвижение наших бойцов, читал, давал себе выдохнуть. Ведь были ситуации, когда сутками не спали из-за большого потока пациентов. Заходишь утром в операционную, на следующий день выходишь. Одного прооперировали — второго завозят. Спасенных жизней много, и раненных привозят постоянно, их в строй надо возвращать быстро.

— Счет спасенных вели?

— Незачем. Хорошо стало пациенту, выздоровел, дай Бог ему долгих лет жизни. Не было даже такой мысли вести счет, но некоторые это делают.

— Какую помощь от региона вы получали во время командировки?

— Гуманитарную помощь я не просил, хотя на меня выходили — и Игорь Дягилев, и Никита Марковченков. Андрей Климушев [депутат Государственного совета Коми] был в Курской области с гуманитарной помощью, но увидеться мы не смогли. Встречались с земляком, военным корреспондентом Алексеем Полтораниным с Удоры, с ним пообщались.

В принципе лекарства, перевязочный материал в госпитале были, там хорошее обеспечение. Если чего-то не хватало, все быстро появлялось. Большое спасибо хочу сказать заведующему торакальным отделением республиканской больницы Александру Коюшеву. Он не раз меня набирал, спрашивал, что надо. Когда мы ездили в полевую медицинскую группу, там не было хирургического осветителя, пользовались налобными. Он мне его прислал — это очень помогло: на операцию идешь, у тебя есть индивидуальный свет.

— Если не учитывать медицинские навыки, работа в сложных условиях СВО чему вас научила?

— Осмыслению цены жизни. Человечности, поддержке. Я стал чаще задумываться о том, что наша жизнь все-таки ценна. У каждого человека есть своя семья, а тут раз, он погиб, и близкие его больше не увидят.

— Опыт работы врачом на СВО пригодился вам в мирной жизни больницы в Сыктывдинском районе? Вы до сих пор совмещаете работу руководителя и хирурга.

— Да, конечно. Уже на перевязках начал использовать некоторые способы со службы. Но времени немного прошло, и в будущем буду использовать больше новых навыков. Коллегам буду подсказывать, если понадобится.

— Планируете еще в одну командировку отправиться?

— Мысль поехать с каждым днем все больше одолевает. Уже звонили, говорили, что не хватает медиков, просят приехать. Мысль есть, с министром Ириной Кондратьевой уже разговаривал. Она поддержала, препятствий никаких нет. Если все будет нормально с родными, близкими, по работе, еще на полгода съезжу.

БНК