Ирина Котылева: «Чтобы продать культуру, надо вложить в нее много денег»
Можно ли продать культуру, как добиться очереди на свободные вакансии музейных работников, чем, кроме денег, полезен бизнес музеям и совместимы ли академизм и провокация, рассказала агентству БНК директор Национального музея Коми Ирина Котылева.
Фото БНК
- Вы только что вернулись с масштабного «смотра» музейных проектов – международного фестиваля «Интермузей-2013». Удачно съездили?
- Вообще-то у нас было две цели поездки. Собственно выставка, где мы представляли разные программы. Чем для нас важен «Интермузей» – так это выстраиванием разных контактов. Мы же не весь музейный мир знаем. И вот конкретный пример: рядом с нами находилась площадка Государственного исторического музея, что на Красной площади в Москве. И они к нам приходили общаться. Их заинтересовал Стефан Пермский, и мы начали раскручивать тему. У них есть сайт, посвященный письменности и фольклору славянских народов, мы рассказали о нашем литературном музее и договорились, что наша сотрудница осенью поедет к ним на стажировку. Это будет образовательная программа на тему письменности, фольклора, работа с детьми. Еще с рядом музеев мы сделали наброски по обмену выставками – например, с музеем Кусково на территории Москвы обсудили проект по истории фарфора.
Очень живо были восприняты мастер-классы. От нас народ просто не уходил. Вокруг нашего стенда был постоянный поток.
В рамках выставки проходила презентация нашего последнего альбома «Путешествие Кандинского к зырянам». Мы не планировали какое-то выступление, просто выложили альбом на прилавок. Его хватило на час: все экземпляры были раскуплены. Это показатель интереса. Многие вещи у нас раскупили – мультфильм, диски. Народ заинтересован в разных издательских формах.
Ну и вторая цель нашей поездки - презентация Кандинского в Представительстве РК при президенте России. Мы волновались: придут гости-не придут, в тот день как раз был пожар в метро. Но все прошло хорошо. Была и крупнейший специалист в России по Кандинскому Наталья Автономова, ее отзыв был очень важен для нас, как и отзывы других искусствоведов. Состоялся телемост. Кандинский же собирал песни, а как мы их можем еще показать – с помощью телемоста. Колледж искусств пел песни 19-го века. Как результат – запланирован еще ряд презентаций альбома в Москве на осень. Это развитие проекта на перспективу.
- Вы можете уже оценить результаты вашей работы как «хозяйки» музея с момента вашего назначения в 2007 году? Что вы считаете своим главным достижением?
- Во-первых, мы нарастили внутренний кадровый потенциал. Неизбежно, что он меняется, это должно происходить. Сейчас очень много молодых. Мне кажется, они принесут огромную пользу в развитие музейного дела и развитие культуры в Коми в целом. И наша внутренняя политика направлена на поддержку молодых творческих личностей.
- Как их можно поддерживать, кроме более чем скромной зарплаты? Научить писать гранты?
- Гранты – это вообще вещь сложная. Надо учиться их писать. С первой попытки никогда не получается, и когда наши пишут гранты, я им говорю: вы морально настройтесь, что из пяти написанных вы получите один. Никогда не бывает, что ты грант написал – и получил. Это большая-большая работа, потом раз – и что-то вызревает. Поэтому сразу ждать от молодых сотрудников, что они будут получать гранты, не приходится. Другое дело, когда у них начинает что-то получаться, тут важно поддержать.
Потом у нас есть практика коллективных выездов в музеи соседних регионов – Вологду, Великий Устюг, Сольвычегодск. Это важный момент. Во-первых, коллектив долгое время вместе, во-вторых, мы встречаемся и общаемся с другим коллективом, знакомимся с другим опытом. Мы стараемся отправлять сотрудников на стажировки. Это сложный финансовый вопрос, но мы стараемся его поддерживать, особенно когда речь идет о реставраторах: они должны учиться в ведущих музеях страны. Это очень важный фактор.
- Сколько у вас сотрудников и сколько из них молодых?
- Научных сотрудников у нас сорок процентов из общего числа. Поскольку зданий много, то и обслуживающего персонала много. Из них половина молодые сотрудники – филологи, историки, биологи, программисты, которые очень важны. У «естественнонаучников» очень сплоченная активная молодая компания собралась, творческая, непредсказуемая. Интересные у них проекты, их не очень замечают, потому что они пока не умеют себя рекламировать. Есть историки интересные, филологи, которые себя уже проявили.
- Какой у вас основной критерий, по которому вы определяете, что этот человек может работать в музее?
- Во-первых, я всегда смотрю аттестаты.
- Троечников не берете?
- Ну, это все-таки показатель. Это не значит, что отличник уникален по умственным способностям, но, по крайней мере, диплом говорит о его ответственности и способностях. Оценки говорят не об уровне таланта, а о том, что человек честно работает и на него можно положиться.
При индивидуальном общении я смотрю, насколько человек коммуникабелен. Для музея, кроме знаний, коммуникабельность является одним из факторов успешности. Потому что мы работаем с людьми, а посетители бывают разные и ситуации тоже разные. Мы научное учреждение, но мы должны уметь общаться в непредсказуемых ситуациях.
- Правильно ли я понимаю, что вы не обеспокоены поисками кадров?
- Мы их не ищем. Они приходят к нам сами, и на вакантное место образуется конкурс в пять-шесть претендентов. У нас есть возможность выбрать.
- Вы чувствуете, что интерес к музею в последнее время стал повышаться?
- Тут легко переоценить ситуацию. Это, несомненно, критерий успеха. Ну, наверное, так и надо говорить, как советуют маркетологи: «Мы успешны». Но, со стороны здравого смысла надо спокойно оценивать ситуацию: да, у нас держится высокая посещаемость, достаточно хорошая частота упоминаний в эфире, людям интересны наши проекты, и об этом говорят цифры.
Вероятно, моя заслуга и в хороших творческих контактах с музеями в соседних регионах. Это не так просто, потому что надо сформировать отношения не просто по телефону, а сделать их участниками наших проектов, и у нас целая серия совместных проектов. У нас есть партнеры в Архангельской, Вологодской, Кировской области, Москве, Куликовом поле нашем любимом. Это профессиональное сообщество.
Ну и, конечно, у нас есть стабильные партнеры-спонсоры, это показатель успешного развития музея. Многие партнеры к нам пришли именно на проекты, и сотрудничество с ними продолжается.
- То есть вы не чувствуете себя в роли просителя, как это часто бывает у бедных учреждений культуры?
- Вот сейчас я чувствую себя на равных. Мы партнеры. И я понимаю, что и они в нас заинтересованы. Мы продвигает их вместе с нашими проектами. Для меня общение с этим «другим» миром чрезвычайно важно. Я многие вещи «подсматриваю» у них: как работать с людьми, как выстраивать информационную политику, партнерские отношения, проекты.
Музей часто воспринимают как элитную структуру: мы, дескать, такие умные, а вы попытайтесь-ка нас понять. Я часто сталкивалась с тем, что нас не понимают. А общаясь с представителями бизнеса, я вдруг осознала: может, мы что-то не так делаем, что нас не слышат? Значит, надо говорить так, чтобы нас понимали. И не надо никогда думать, что тот мир глупее. Мы разные. Они знают одно, я знаю другое. Надо просто научиться говорить. У них есть чему поучиться. Общаясь с ними, я многое для себя открываю. Так что деньги тут не главное. Мы должны быть интересны разным сообществам, надо искать ходы.
- Сложно ли в культуре пользоваться инструментами маркетинга?
- Есть специальное направление маркетинга в культуре, и в музее есть такой отдел. Это важное направление. В свое время я училась в Академии менеджмента в Германии. И только спустя три года стала оценивать те знания, что получила там. Как хорошо, что я там проучилась. Маркетинг в музее имеет свою специфику. Тут нет маркетинга на пустом месте. Он обязательно должен выстраиваться на событии. Второй момент – выстраивание самой рекламы вокруг события. Вот тут вся Россия немного недорабатывает. На «Интермузее» была большая дискуссия вокруг плакатов. У нас она очень «правильная», выверенная – картинки, текст. А в европейской традиции часто используют момент парадокса и провокации. Причем применительно к абсолютно научным вещам. И самое главное – графика, которую они используют. Вот тут нам надо еще очень многому учиться, даже в рамках нашего маленького города надо искать формы. Вокруг любой выставки должен быть еще ряд событий, накануне пресс-релизы, афиши. Если этого нет, она не сработает. Поэтому у нас к отделу маркетинга жесткие требования по срокам и качеству. Если на каком-то этапе ты что-то не сделал, то начнутся провалы. И везде нужен творческий подход. Это всегда будет оценено. Люди хотят праздника. В современной культуре людям не хватает ощущения праздника и радости, атмосферы положительных эмоций, позитива, интеллектуального открытия, эмоционального всплеска. От музея этого ждут. Роль эту трудно выполнять, потому что у нас памятники, экспонаты, академизм. Но эмоций от нас ждут. Мы должны давать радость.
- Вы не коми. Те мне менее, работает с коми культурой.
- Родители у меня не местные, а я, в отличие от брата, родилась тут. И мама никак не могла понять, почему в детском саду я одно свое платьице упорно называла «малицей».
- Ну, теперь вы пошли дальше и можете оценить коми культуру в спектре финно-угорской и мировой культуры. Она представляет большой интерес? Можно ли ее «продать»?
- На протяжении моей жизни и работы в сфере культуры моя точка зрения менялась. Учась в университете, мне казалось, что коми культура не представляет большого интереса. В системе образования вообще мало места уделяется региональному аспекту. Потом, когда начала работать, стала открывать для себя много вещей. Прорабатывая ряд тем узко – путешествия, этнографию, язык, зырянские древности, – я открываю для себя все новые и новые глубины, мне становится все интересней. И, когда я рассказываю об этом на российском и мировом уровнях, вижу, что это вызывает огромный интерес.
Насколько это можно продать – это второй вопрос. Чтобы продать сегодня культурную тему, надо вложить очень много денег. И, если ты не подаешь это на высочайшем профессиональном и художественном уровне, успеха не будет. Особенно если мы говорим о российском и мировом уровне. Отдел этнографии и наш Литературный музей это подтверждают. Если этого нет, ты пропадаешь даже на местном уровне. Это требует денег, тут, конечно, начинаются разные финансовые истории, но, если мы хотим результата, надо вкладывать. Иначе ты не конкурентоспособен.
- У вас нет ощущения, что вы идете немного впереди нашего министерства культуры?
- Это провокационный вопрос. Я не иду впереди, я просто всегда иду своей дорогой. Не знаю, недостаток это или достоинство. Это не всегда простой путь, может, и не всегда правильный. Он может не совпадать с общей линией, тут могут возникать сложности во взаимоотношениях. Это не личностные отношения. Если ты идешь своей дорогой, надо быть готовым к тому, что этот путь обременителен.
- Над воплощением какой мечты вы сейчас работаете?
- У меня, как у истинного «Близнеца», всегда две крупные профессиональные мечты. Первое – новая экспозиция отдела истории в сложном воплощении. Сделаны эскизы. Там будут сложные структурные изменения, мы расширим внутреннее пространство за счет нового архитектурного решения и внутренней перестройки. Это огромная работа. У нас есть уникальные памятники мирового уровня, а посетители их не видят. Не каждый музей мира обладает луком эпохи мезолита. А у нас их несколько. Это сенсация. Их надо достойно показать. Я понимаю, что это финансовая история на много-много миллионов, но я сделаю все для реализации этого проекта.
Вторая мечта – генеральное фондохранилище. Очень надеюсь, что в этом году вопрос решится и нам его передадут. Это не просто хранилище, а с открытым показом фондов. Там мы планируем показать нашу палеонтологию – останки мамонтов, древнего носорога. Это целая история. В районе Вычегды были найдены уникальные останки, они находятся сейчас в Санкт-Петербурге и в Москве, с них можно сделать слепки. Это настоящий кладезь. Это было бы, мне кажется, супер.
Комментарии (41)
смущают фразы:
"Мы продвигает их вместе с нашими проектами"
"Тем не менее, работает с коми культурой"
Почему все время 3-е лицо м.р. наст. времени?
в столице Евросоюза проходит выставка Кандинского, на которой презентуются Коми сарафан, Коми пояса, Коми туеса, коми шаньга, коми крыльцо ,....:)
К счастью ,коми- зарянам удалось все таки много что сохранить и утаить от клерикалов :)
И
Культуру зырян могут назвать и преподносить публике просто "русская культура" .....???особенно зарубежной публике ? Что останется Коми-зырянам ????
К- предлог К
УЛЬ- сырой, влажный. СЫРА ЗЕМЛЯ.
ТыРа- ТЫРЬ- беременость.
Получается К(В) СЫРОЙ земле СОХРАНЕНЫЙ, ЗАЧАТЫЙ.
Потому в греции его и пременяли изначально в значении злаковых насаждений.
КУЛЬТУРА- это НАСАЖДЕНИЕ ЧЕГО ЛИБО.
КУЛЬ-по коми ЧЕРТ, тоесть тот кто под землей обитает.
КУЛЬТ - это ЧЕРТ Т-твердый, тоесть материализованный, во плоти.
Как говаривал старина Гебельс: когда я слышу слово культура, я хватаюсь за пистолет...
Увы! Это говорил Гёте.А Геб. повторил.
Ответ: Когда я слышу слово «культура», я хватаюсь за пистолет. Ошибочно приписывается Герингу, Геббельсу и др. Из пьесы «Шлагетер» (1933) немецкого поэта, драматурга и национал-социалиста Ганса Иоста (1890—1978).
Была в субботу в парке, решила зайти в этнографический - нет никакой информации - позор!