В последний день весны, 31 мая, жители Сыктывкара и гости столицы увидят премьеру оперы «Волшебная флейта», которая станет третьей премьерой XXV международного фестиваля оперного и балетного искусства «Сыктывкарса тулыс». Постановкой оперы сейчас занимается известный московский режиссер, заслуженный деятель искусств России, лауреат театральной премии «Хрустальная роза Виктора Розова» Ольга Иванова. Режиссер рассказала БНК о своей интерпретации известного сказочного сюжета, масонах, видеоинсталляции, а также театральном искусстве в эпоху кризиса.

Фото Алексея Зрячева

- «Волшебная флейта» - одна из самых популярных опер. На что вы будете обращать внимание в первую очередь при работе над постановкой?

- Волшебная флейта - это один из шедевров мирового музыкального театра. И конечно, все режиссеры, все театры мира, все фестивали всегда мечтают иметь в своем репертуаре «Волшебную флейту». Что такое «Волшебная флейта»? Это большая загадка, одно из последних творений Моцарта. Моцарт написал совершенно гениальное сочинение, в котором, несмотря на то, что это сказка с комическим сюжетом, слышны отголоски его «Реквиема», потому что Моцарт - композитор, который не мог шутить без каких-то выходов на высокую философию, высоких рассуждений. Это масонская опера, в ней зашифровано множество масонских символов.

- Вы оставляете масонскую линию?

- Естественно, мы не можем делать оперу предметом изучения этого вопроса, но и мимо мы тоже не можем пройти. Масоны - это вольные каменщики, братство ремесленников, которые строили жизнь, в том числе и политическую. Но в моем спектакле вольные каменщики - это ремесленники, и поэтому я не делаю просто сказку. Когда режиссер ставит спектакль, как правило, у него нет конкретной задачи: дай-ка я сделаю его по-современному или в классических традициях. Как правило, таким вопросом не задаешься. Ты слушаешь эту музыку, мечтаешь сочинить спектакль, уже представляя его. Одну и ту же оперу каждый режиссер поставит совершенно по-разному, и это получается не потому, что постановщик хочет выделиться, а потому, что каждый по-своему слышит музыку. Я в этой музыке, несмотря на легкое комедийное содержание, слышу и трагические ноты. Ноты предстоящего ухода Моцарта.

- Как вы готовились к постановке «Волшебной флейты»? Что увидит сыктывкарский зритель?

- Это будет уже 116-я моя постановка. Когда ставишь спектакль, это не значит, что ты решаешь «буду ставить «Флейту», садишься за стол и начинаешь писать. Надо сказать, что я всегда мечтала поставить «Волшебную флейту», готовилась к этому, время от времени возвращалась к этой мысли. Когда была в Вене, Зальцбурге, в доме-музее Моцарта, меня очень заинтересовала его атмосфера. Я смотрела на предметы и спрашивала экскурсовода: «Был ли этот стол при Моцарте?» - «Нет, был похожий». – «А этот предмет был?». – «Нет». Наконец, раздраженный экскурсовод говорит мне: «Посмотрите в окно - эта улица была, этот дом напротив – был». Меня это так впечатлило, что, когда я начала сочинять Флейту, подумала: наверное, Моцарт так стоял у окна, смотрел на улицу, где то появлялись, то исчезали люди, жили своей жизнью. И, глядя на эту улицу, он придумал своих персонажей. И тогда у меня родился такой замысел - совершенно оригинальная постановка о том, что Моцарт сочиняет оперу «Волшебная флейта». Такого персонажа - Моцарт - в опере нет, есть персонаж Тамино, он у меня по замыслу является Моцартом - сочиняет партитуру: смотрит на улицу, видит простых людей, но в его воображении обычная старушка вдруг становится Царицей ночи. Все как у художников: смотрят на простое, а сочиняют свое. Вот так у меня родился оригинальный и трудновыполнимый замысел, потому что непросто делать то, что до тебя никогда не делали. С другой стороны, у меня нет такой самоцели. В первом действии Моцарт сочиняет оперу, во втором действии Папагено становится его другом, и они пытаются эту оперу поставить у себя в театре. С одной стороны, это совершенно новый взгляд, с другой, я не привношу каких-то новых сюжетов, персонажей, как теперь часто бывает: уборщицы с помойными ведрами, охранники в концлагере, или вообще - как сейчас модно - все действие происходит в сумасшедшем доме. У меня ничего этого нет. Все происходит в той же эпохе. Это будет опера о судьбе художника, о том, как рождается творчество. Я с большим интересом над этим работаю, посмотрим, как зритель к этому отнесется. Актеры относятся с большим пониманием.

- Как ваша идея решается сценографически?

- В вашем театре очень хороший художник Юрий Самодуров. Я с ним делала уже не одну постановку. Он увлекается, пытается понять замысел и очень тонко все преподносит. С другой стороны, время идет вперед, и в сегодняшней постановке потребовался экран, проектор. Сейчас многие прибегают к использованию видеоконтента, потому что возможностей у театра становится больше, появилась возможность делать видеоинсталляции. Над видеоинсталляцией работает московский художник Даниил Герасименко. Несмотря на то, что он молодой человек, он довольно известен, к примеру, недавно готовил видеоинсталляцию к юбилею Владимира Васильева в Большом театре.


- «Волшебная флейта» считается массивной оперой. Вы кардинально не меняете либретто с большими текстовыми вставками?

- В постановке будут сокращения, но музыку мы не сокращаем совершенно - этого мы не касаемся, это святое. Кое-какие разговорные диалоги менее обязательны, и мы их укоротили, причем, диалоги будут идти на русском языке, а пение - на немецком.

- Вы уже не раз делали постановки в театре оперы и балета Республики Коми. Уже изучили сыктывкарского зрителя?

- Я много где ставила спектакли, и у меня создается ощущение, что, чем ближе к северу, тем публика более интеллигентная. Здесь люди немного другие, мне кажется, что они больше приучены к серьезным видам искусства. Они ходят в театр не просто за развлечением.

- В столицах уже отметили тенденцию - в непростые экономические времена люди стали меньше ходить в театр или покупать билеты за несколько минут до начала спектакля, когда цены на них снижаются. Вы ощутили как-то на себе влияние кризиса? Каков ваш прогноз для театров?

- У нас в России все время какие-то кризисы. То в области театрального искусства, то в экономике. Но мы такая нация, вообще, все люди, которые живут в России, уже ко многому привыкли. Есть такая строчка у Пастернака – «Но пораженья от победы ты сам не должен отличать». Так и наша нация: ну прижались чуть-чуть, ну стали чуть побольше овсяной каши есть по утрам, зато осталось на «пойти в театр». Мне кажется, что все эти санкции и кризис - это как таковое легкое потрясывание. Где-то есть большие ураганы, землетрясения - мир в огне, все рушится. А нас немного потрясет, мы к этому уж привыкли, скоро начнется что-то новое. И работать надо, несмотря ни на что. Может, и кризис, а ты в это время сочиняешь какую-то оперу: сидишь ночью, пьешь чай, сухарик взял - что тебе кризис? На голодный желудок даже лучше сочиняется.

- Чего ждете от премьеры?

- Я сейчас ставлю оперу, мне кажется, что все мы ею увлечены и все получается. И вот этот момент, когда зритель придет, войдет в зал и будет как-то реагировать - где-то хлопать, где-то смеяться - этот момент очень важен. Но главное помнить - как у Петра Ильича Чайковского: «непоставленная опера - это не опера». А поставлена она для людей.