Химик из Коми Александр Кучин: «Науку так часто оптимизируют, что главная мечта ученого - выжить»
В конце 2018 года химику из Коми Александру Кучину присвоили звание «Заслуженный изобретатель России». На счету ученого 130 изобретений, более ста из них применили на практике. Что сподвигло его, будучи молодым доктором наук, встать у истоков развития химической отрасли в северной республике, насколько оправдались ожидания и какие изобретения пригодились региону и стране, он рассказал в интервью БНК.
Александр Кучин родился в 1949 году в Баку в семье кадрового офицера. В Башкирию переехал с родителями в школьном возрасте. Закончил Уфимский нефтяной институт, около 20 лет занимался органическим и металлоорганическим синтезом в Уфе. Его изобретения этого периода применяли в радиоэлектронике, химической, нефтяной и космической промышленности.
В 40 лет Александр Кучин защитил докторскую. В 1990 году был назначен руководителем отдела химии Коми научного центра Уральского отделения Академии наук СССР (с 1991 года - УрО РАН). С 1995 года - директор Института химии Коми УрО РАН. С 2016 года - главный научный сотрудник, выполняет функции научного руководителя института.
- В Уфе у вас складывалась успешная научная карьера. Что подвигло на переезд в Коми?
- В 1987 году было создано Уральское отделение Академии наук СССР. Научные институты в Коми в это время активно развивались, но не было химии. Для будущего отдела уже строилось здание, подбирали руководителя. Зампред Уральского отделения Генрих Толстиков и вице - президент Академии наук СССР Олег Нефедов предложили эту должность мне.
- Согласились сразу?
- Я ехал не на пустое место. Отдел химии при президиуме Коми филиала Уральского отделения уже был создан, прикладными исследованиями занимались три лаборатории. Проверил результативность их работ по реферативным журналам в научной библиотеке и не нашел ни одной публикации. Был молодой, наивный, искал перспективы, поэтому стал сомневаться, стоит ли переезжать. Но Генрих Толстиков пообещал поддержку.
В Сыктывкар впервые я приехал в феврале 1990 в составе комиссии по проверке отдела, а в середине мая мы оказались здесь вместе с Толстиковым. Юрий Спиридонов в «Желтом доме» встретил нас с распростертыми объятиями. Генрих Толстиков обещал помощь оборудованием и деньгами, Спиридонов заявил о готовности выделить дополнительно 3-4 квартиры. Сказал: «Привози людей, собирай команду». Я сразу перевез семью, стал подбирать будущих соратников.
- Насколько оправдались ожидания?
- Генрих Толстиков дал на развитие отдела пять лет. Сказал, потом преобразуем его в институт. Наступил 91-й, распался Союз, возникли проблемы с финансированием. Все обещания растаяли, но отдел развивался, пошли научные публикации. В Академии наук это оценили, 19 декабря 1995 года вышло постановление Президиума РАН о создании института.
- Какие направления стали приоритетными?
- Работая в Уфе, я плотно занимался нефтехимией и металлоорганикой. В Коми оборудования для продолжения этих исследований не было. Я это понимал и к смене тематики относился спокойно. Как и договаривались со Спиридоновым, рабочую повестку формировали в интересах республики. В начале 90-х главным приоритетом стала лесохимия - глубокая переработка древесины и варка, и отбелка целлюлозы.
- Другие направления регион интересовали?
- Из-за крупного разлива нефти на Колве в 1994 году возникла острая потребность в поглощающих нефть абсорбентах. Сразу после аварии меня позвали на совещание в «Желтый дом». Спиридонов достал кассету с роликом об их использовании. Его сняли где-то на Западе и нам представили чуть ли не как разведданные. Хотели узнать, сможем мы сделать что-то подобное. Выяснилось, что в «Желтом доме» нет ни одного видеомагнитофона, тогда Спиридонов пригласил к себе домой. Был я там единственный раз: в квартире все обычно, обычный видеомагнитофон. Запись посмотрели, после чего глава региона предложил мне сразу вылететь в Усинск, чтобы разобраться на месте.
- Удалось решить задачу?
- Я побывал на Колве, туда уже привезли какие-то порошки и даже начали пробовать. Обсудил проблему с нефтяниками, а по возвращению в Сыктывкар потребовалось чуть более недели, чтобы создать свое. Сделали несколько образцов, испытали в лаборатории, потом я еще раз слетал на Колву - все работало. Вернулся в столицу Коми, доложил Спиридонову: задание выполнено. Пытались сразу запустить абсорбент в производство, однако миллионы долларов на ликвидацию последствий аварии выделил Запад. Туда же они большей частью и утекли - на эти средства купили абсорбент в Канаде, а меня попросили не суетиться. Что примечательно, за создание оригинальной технологии получения абсорбента я получил свой первый в Коми патент. Мы тогда оформили около десятка патентов на его производство с разным сырьем, разной обработкой, разными характеристиками.
- Какие еще изобретения пригодились республике?
- Множество полезных веществ содержат обычные хвойные иголки. В середине 90-х не хватало денег на растворители, и мы разработали оригинальную технологию по извлечению активных веществ водой. Получаемое таким способом сырье используется в производстве хвойных экстрактов. Из хвои пихты получили стимулятор роста и защиты растений, который нашел применение в сельском хозяйстве. Извлекаемые по нашей технологии из хвои вещества используются в фармакологии. В частности, в производстве адаптогена для животноводства. Этот препарат стимулирует репродуктивную функцию.
- Какое изобретение вам ближе всего?
- Родителям всегда ближе последний ребенок. Так и у меня с изобретениями. В последние годы изучали возможность применения экстрактов растений в производстве лекарств, получили серию патентов. Один из препаратов предназначен для лечения аденомы простаты у мужчин. Причиной заболевания могут быть пять различных факторов. И если другие современные лекарства воздействуют только на один из них, наше - сразу на четыре. Препарат прошел лабораторные испытания на специфическую активность. Скоро он может быть запущен в доклинические испытания.
Года три-четыре назад президент страны Владимир Путин призвал усилить борьбу с сердечнососудистыми заболеваниями. Для их лечения мы разработали три вещества, которые уже прошли доклинические исследования по программе «Фарма - 2020». Предлагаем совершенно новые молекулы, препараты на их основе могут быть конкурентоспособными не только на российском, но и на мировом рынке.
- Сотрудничество с республикой продолжается?
- Регион помогает, но очень скромно. В субъектах страны есть программы Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). При региональном софинансировании там готовы давать деньги из расчета 50 на 50. Пермская область, к примеру, выделяет 60 миллионов. Есть регионы, где дают до сотни. Когда-то в Коми был небольшой всплеск, но потом в течение 10 лет программы вообще не было. В последние 2-3 года выделяют по 2 миллиона. Мы выбираем лучшие разработки, но поскольку специальностей восемь, а проекты длятся не один год, каждой творческой группе достаются крохи - по 120-150 тысяч рублей в год на нескольких человек. На те же деньги приходится покупать реактивы и бумагу для отчетности.
- Как сказывается экономический кризис на российской науке в целом?
- Нас так часто оптимизируют, что главная мечта выжить и дальше нормально работать. К сожалению, сейчас приходится уделять много времени отчетности, выдерживать целевые показатели по публикациям и изобретениям. Отчитаться-то мы всегда отчитаемся. К примеру, патенты по одной и той же проблеме можно штамповать десятками в различных вариациях, только науку это вперед не продвигает. К сожалению, руководители и чиновники часто забывают или даже не знают, что работа ученого - процесс творческий.
Комментарии (18)
про экстракты еще пещерные люди все сказали