В мир музыки все приходят по-разному. Есть счастливцы, которых с детства ведет неосознанное внутреннее желание. Молодой дирижер государственного театра оперы и балета Республики Коми Антон Ледовский - один из таких. В его семье никто профессионально музыкой не занимался. Он стал первым, кто решил связать свою судьбу с творчеством. О путях музыкантов, творческом образовании и особенностях фестиваля «Сыктывкарса тулыс» дирижер рассказал «Молодежи Севера».

Фото МС

- Вначале была музыкальная школа?

- Да, эта школа в городе Энгельсе Саратовской области во многом связана с именем гениального композитора XX века Альфреда Гарриевича Шнитке. Когда я был маленький, то, конечно, не понимал, кто такой Шнитке. А когда вырос, ощущение, что по этим коридорам ходил и в этих классах когда-то занимался гений, вызывало художественный трепет. Потом учился в Саратовском музыкальном училище, потом в консерватории. Все, как положено.

- Как родители отнеслись к выбору профессии?

- Нормально. Это же мое дело. Если мне нравится им заниматься, если я люблю это и не представляю себя в чем-то ином, как мне работать в другой сфере?

- В свое время вы были достаточно успешны как исполнитель и даже становились дипломантом Всероссийского конкурса...

- Это давно в прошлом. Но опыт оказался очень полезен. Часто сталкиваешься с неким противопоставлением, когда с одной стороны оказывается дирижер, с другой - музыканты. Считается, что это такие противоположные полюса. А ведь только взаимодействием обеих сторон можно обеспечить успех всего музыкального проекта. Когда понимаешь и знаешь специфику исполнительского мастерства, работать несколько проще. Ведь каждый участник оркестра - это опытный музыкант, который не раз выходил на сцену сольно. Когда ты сам в этом «поваришься», то можешь более тонко подойти к музыканту, объяснить ему задачу, понять его задумку. В оркестре нет статистов, каждый человек - особый мир. Здесь нет массовки, а есть множество индивидуальностей, которых нужно привести к одной общей цели.

- Насколько мне известно, вы достаточно хорошо учились: школу и музыкальное училище окончили с красным дипломом, за экзамен по дирижированию в аспирантуре получили высший балл. Вы - отличник по жизни?

- Так было почти всегда. Но в какой-то момент я понял, что нужно на чем-то концентрироваться. Нельзя быть отличником во всем - нужно стремиться к успеху в том, что тебе действительно интересно. Был у меня и период, когда вовсе не было никаких красных дипломов. Со временем пришло понимание, что оценки в жизни вообще мало что значат. Люди получают отличные отметки в музыкальных училищах, а потом идут торговать телефонами. Зачем? У меня есть знакомые - очень талантливые музыканты, которые, еле-еле закончив учебу, были и остаются востребованными, потому что занимаются своим делом, которое знают хорошо и в котором разбираются. И когда их просят что-то написать или исполнить, никто не заглядывает в дипломы. Не всегда движение и развитие музыканта может вписаться в рамки образовательного процесса. И мне искренне жаль, что сегодня учреждения, где обучают музыке, полностью передали в ведение Министерства образования. Учить музыке - это не то же самое, что учить на инженера или слесаря. Музыканта должны научить мыслить свободно, раскрыть его индивидуальность. Обучение музыке - достаточно жесткий процесс, требующий дисциплины и самоотдачи, но все же это не армия. Здесь должны быть совсем другие критерии оценки, нужно понимание специфики музыкального образования, и этим должно заниматься Министерство культуры.

- Есть мнение, что в некоторых случаях музыкальная школа вовсе может отбить у ребенка желание приобщаться к музыке. Подтвердите или опровергнете это?

- На своем личном примере могу сказать, что такого и близко не происходило. У меня была отличная музыкальная школа, учили потрясающие педагоги. Мне кажется, если ребенок хочет чем-то заниматься, отбить у него это желание невозможно. Другой вопрос - если ребенок ходит «на музыку» потому, что этого хотят его родители. Хотя, если подумать, можно прийти и к другому выводу. Когда я учился, материальный вопрос стоял не так остро. Профессия педагога в музыкальной школе была достаточно высоко оплачиваемой. И было очень престижно, если ребенок - ну, по крайней мере, в моем городе - учился в «музыкалке». При зарплате моих родителей в 180-200 рублей за мое обучение платили 23 рубля в месяц. Это были большие деньги. А сейчас ситуация совсем иная. И наряду с тем, что в школах остаются талантливые педагоги, для которых целью в жизни является передача знаний детям, в рядах учителей все больше появляется тех, у кого просто что-то не получилось в своем творчестве, разочарованных, которым некуда больше идти. Особенно это касается периферийных музыкальных школ.

- Вы долгое время работали с хором, сейчас руководите оркестром. Что интереснее?

- На самом деле не важно, чем ты дирижируешь, куда важнее, как ты это делаешь. Когда тебе отвечают исполнители, и ты получаешь от происходящего настоящее эстетическое удовольствие, нет особой разницы, хор перед тобой или оркестр. Очень много грандиозной музыки создано для хора, которая поражает, которая вызывает самые разные эмоции: от смеха до слез. Есть произведения для хора с оркестром... Все это очень интересно.

- В вашем активе и композиторская деятельность. Вы сочинили музыкальную сказку «Волшебный фонтан» для Дней культуры Германии в Санкт-Петербурге, написали музыку к спектаклям для саратовского детского театра «Теремок». Почему пишете только для детей?

- Детство, наверное, просто еще не закончилось. А на самом деле, писать музыку и называться композитором - две разные вещи. Можно что-то сочинить, но это не значит, что ты после этого стал композитором. Композитор, на мой взгляд, - это нечто большее, чем связный набор звуков, пьеса или даже очень красивая мелодия. Композитор - это мысль, образ, очень серьезная философия. С этой позиции называть себя композитором я бы не стал. Просто иногда возникает вдохновение, а еще чаще появляются просьбы хороших знакомых, коллег из мира музыки или театра. Так вышло, что у меня более плотное сотрудничество сложилось именно с детскими театрами. Я не соглашусь с теми, кто считает, что писать музыку для детей - несложное занятие. Иногда это даже труднее, чем писать взрослые масштабные и серьезные произведения. Прочувствовать, уловить интонации и создать материал, который будет легко восприниматься детьми, совсем непросто.

- Как бы вы оценили возможности государственного театра оперы и балета республики?

- Если честно, к сожалению, я ни в одном регионе не видел такой ситуации. Есть беднейшие дотационные области, где на культуру средств выделяется в разы больше, чем здесь. А ведь Коми - одна из богатейших республик России. Но культура здесь почему-то находится вне зоны внимания власти и бюджета. Почему-то в бедных регионах понимают, что нужно не только заниматься реконструкцией зданий, но прежде всего создавать базу кадров. В местном театре очень неровный состав труппы, но есть очень мощный костяк. Когда узнаешь, за какую зарплату работают местные музыканты и артисты, хочется просто сказать огромное человеческое спасибо им за работу. При этом ведь есть потрясающие специалисты, зарплата которых должна быть как минимум в три, а то и четыре раза выше. Когда артист балета, исполняющий в том числе и главные партии, получает в месяц шесть тысяч рублей, можно только руками развести. Полное безобразие. Причем, я вижу, сколько усилий в плане улучшения условий труда артистов предпринимается директором Валентиной Судаковой, которая буквально живет в театре. Исходя из скудных финансовых средств, тем не менее, она находит возможности материально стимулировать артистов. Но все-таки поддержка театра – задача республиканского уровня. Надо принимать какие-то меры, потому что театр оперы и балета - это гордость, удивительная роскошь, какую не каждый регион может себе позволить. И что очень важно, здесь есть своя среда, которая живет, дышит, которой есть что показать. И многое из этого на очень достойном уровне. Обидно, что это может закончиться. Есть старые, проверенные кадры, есть молодые музыканты, но нет преемственности. Нужно привлекать людей, обеспечивать их жильем, соцпакетом, заработной платой, чтобы они приезжали сюда не на полгода, а оставались тут. Тогда театр будет жить и развиваться, будут новые интересные постановки. Пока все это реализовать достаточно сложно, банально - людей не хватает. В оркестре нет гобоя, и музыканты, которых мы пытаемся пригласить, не хотят ехать на существующих условиях.

- На днях завершился фестиваль «Сыктывкарса тулыс». Ваше мнение об этом мероприятии?

- По сути, это очень сложный грандиозный проект. Его проведение - задумка с большой претензией. И очень здорово, что у театра получается устраивать такой фестиваль. Зная, за счет каких ресурсов все это происходит, назвать иначе, как героическим подвигом, это мероприятие я не могу. «Сыктывкарса тулыс», как и любой другой фестиваль, очень тонизирует, поднимает планку, заставляет развиваться всех участников театрального процесса.

- На пресс-конференции перед фестивалем вы очень много и восторженно говорили о работе над оперой «Мертвые души». А есть какие-то любимые спектакли, над которыми особенно нравится работать?

- Они все у меня любимые. Ну подумайте, как может быть неинтересно работать над «Спящей красавицей» или «Лебединым озером»? Это же потрясающие вещи, которыми можно заниматься всю жизнь. Можно спустя 20 лет взять «Евгения Онегина» и увидеть в материале что-то новое. Для меня каждая постановка - это открытие.

- Слово «дирижер» произошло от французского diriger, что означает «управлять, руководить». Вам нравится быть руководителем?

- Это не управление. Это нечто другое. Моя задача - создать особую творческую атмосферу, придать направление процессу и движению. Все время управлять нельзя, исполнители должны играть сами. Я должен лишь немного координировать их действия. Диктат иногда бывает нужен в музыкальном творчестве, но, повторюсь, каждый участник оркестра - опытный музыкант, который отлично знает, что ему делать. Недаром же говорят, если оркестр играет плохо, значит им руководит плохой дирижер. Если оркестр играет хорошо, значит играет хороший оркестр.