Директор Коми республиканской клинической больницы Эдуард Ковалев в 2022 году попал под мобилизацию и отправился в зону специальной военной операции. Майор в запасе под позывным «Доктор» в течение года служил в Луганской Народной республике. Этот период стал определяющим в его жизни: потеря друзей и серьезное ранение.

Фото из личного архива героя публикации и Константина Стратиенко

Эдуард Ковалев на момент мобилизации в 2022 году уже был офицером в отставке. В 1989 году поступил в Камышинское высшее военное строительное командное училище в Волгоградской области, после окончания служил в армии, на пенсию ушёл в звании майора. Среди первых он получил повестку и отправился на защиту Родины. На СВО получил позывной «Доктор», хотя медицинского образования у него нет. Из-за тяжелого ранения Эдуард вынужденно в сентябре 2023 года покинул службу и больше года восстанавливался.

— Какие были первые эмоции, когда получили повестку по мобилизации?

— Честно говоря, это было ожидаемо, я не исключал, что меня призовут. Родственники переживали, боялись отпускать. Супруга знала, что я все равно пойду. Все понимали ситуацию.

— Перед отправкой на СВО где проходили подготовку?

— В военной академии в Ленинградской области комплектовался наш полк, Ленинградский, недавно он получил звание «Гвардейский». Вспоминали всё: и строевую, и огневую, и тактическую, и физическую подготовку. Буквально месяц проходили тренировки и обучение. Я был назначен на должность по военно-политической работе в подчинении героя Республики Коми Виталия Петровича Лифенко, он, к сожалению, погиб. Мы с ним начинали службу в мирное время и вместе призвались на СВО. Физических трудностей не было, но создавать коллектив новый было сложно. Люди пришли разные, у всех свой характер. В основном призывали людей с опытом, хотя попадались новички-добровольцы, которые вообще в армии не были, не держали в руках оружие. Но они быстро все осваивали и становились настоящими бойцами. Трудности были, но коллектив сработался. С этими людьми было легко служить, все друг друга понимали. Нарушители сразу отсеивались, их было видно. Они с нами по одной дорожке не шли. В зону СВО попали люди, которые знали, куда они идут, что с них требуется.

— Вы отметили, что люди разные пришли. Кто был в вашем полку?

— В основном простые ребята с деревень, с районов. Работяги: кто-то по строительству, кто-то фермер, кто-то водитель. У нас были из Северо-Западного округа: Санкт-Петербург, Коми, Мурманская, Архангельская, Ленинградская области.

— Было ощущение братского плеча?

— Обязательно. Это закон такой: всегда надо помочь товарищу, ближнему. Это всегда было, есть и будет.

— Из Ленинградской области куда вас распределили и насколько серьезное там было положение?

— В Луганскую народную республику. Территория опасная, но не крайне, не красная линия. Опасных столкновений не было. Все началось потом, уже по весне. Нас с комендантских подразделений перевели в мотострелки. Первые потери — гибель командира полка летом 2023 года, затем начали терять друзей, товарищей, с которыми служили.

— Как справлялись с потерей товарищей?

— Виталий Петрович [Лифенко] погиб, уже второй год, как его нет — мне не верится, что его нет. Даже не хочется об этом думать. Еще один сослуживец Андрей Витальевич Метелкин, тоже погиб, был комбатом в другом подразделении, недавно годовщину отмечали. Как переносится? Ребят нет, и это трудно осознавать. Все равно есть мысль, что они здесь рядом, хотя знаешь, что их нет. Самое тяжелое — терять друзей.

— Военнослужащие после пребывания в опасных ситуациях сталкиваются не только с чувством потери, но и тревогой, посттравматическим синдромом. Вы испытали это на себе?

— Я много раз об это слышал, что у кого-то крышу рвет. Это зависит от человека, от характера, как он это воспринимает. Это, конечно, из головы не уберешь, думаешь об этом, но я потихоньку привыкаю к гражданской жизни. Помогает семья, друзья, работа.

— За год службы сталкивались близко с солдатами противника? Какие эмоции к ним испытывали?

— Наши подразделения занимали огневые позиции и удерживали оборону после работы штурмовых отрядов. Боевые действия вели на небольших расстояниях. Постоянные обстрелы, каждый день с утра до вечера — ощущения непередаваемые. Страх всегда есть, но к этому привыкаешь. Чересчур негативных чувств [к солдатам противника] не было. Они тоже солдаты.

— Мирные жители вас и ваших сослуживцев встречали тепло?

— Очень хорошо к нам относились. Не было так, чтобы негативно относились. Спрашивали: «Что надо?». У нас паек был хороший, но тушенка надоедала иногда, поэтому меняли на домашние продукты.

— Что делали в моменты отдыха?

— Телефон там под запретом. Письма писал родным на бумаге, иногда сестре, супруге. Говорил: «У меня все хорошо. Люблю. Целую». Спрашивал, как дела у них. О чем еще можно писать? И приходило много писем детских с гуманитарной помощью. Такие трогательные: читаешь и слеза наворачивается. Это большой толчок, вдохновение. Я сохранил некоторые. Хочу найти авторов этих писем и поблагодарить.

— В целом какую поддержку от тыла республики вы ощущали?

— Бывший глава Коми регулярно приезжал лично с гуманитарным конвоем. Мы не однократно общались, даже общее фото у меня есть. Хочу сказать большое спасибо своему шефу — главному врачу Рамазану Магамедовичу Абакарову, начальнику кадров Светлане Николаевне Думиной и всему коллективу больницы за поддержку семьи, за материальную и моральную помощь. Ситуация, когда тебя поддерживают и ждут на родной земле, вдохновляет и придает уверенность и силы.

— В гумконвоях было что-то, чего вы особенно ждали?

— Хотелось чего-то домашнего, выпечки, сладостей, хотя ни в чем не нуждались. Разговоры идут, что плохо обеспечивали [военнослужащих]. Все нормально было. Мы иногда делились гуманитаркой с детьми, которые проживали в населенных пунктах, где мы находились. Куда нам столько сладостей, подарков новогодних? Мы раздавали детям, относили в администрации населенных пунктов, деревень.

— То есть была возможность отмечать праздники, раз присылали подарки, например, Новый год?

— Нам всегда к праздникам — 23 февраля, 9 мая, Новый год — от министерства обороны вручали подарки. Каждому индивидуальный: коробка с вкусностями: банка кофе, шоколадка, консервы, шпроты — что хочешь. Вот так и отмечали.

— Что еще помогало поддерживать боевой дух, кроме писем и помощи из тыла?

— Вера в Бога, вера в победу, вера в свои силы. Всегда об этом думал. Я человек верующий. Без веры там никак. Любой человек, который попадает на СВО, пусть даже он говорит, что ни в кого не верит, все равно к этому приходит. Пара моментов — и начинаешь верить.

— У вас лично были такие моменты, когда подумали, что вера вас защитила?

— Я уверен, что именно вера меня спасла. С молитвой уходишь на задание, с молитвой возвращаешься. Она постоянно в голове, про себя тысячу раз произнесешь. Когда я получил тяжелое ранение, считаю, что чудом выжил. Благодаря оперативным действиям ребят меня эвакуировали, а врачи сделали невозможное возможным. Военные хирурги — это врачи от Бога.

— Когда получили ранение, не было мысли, что не вернетесь домой?

— Была, потому что ранение было такое… Думал: «Минут пять еще и меня не будет, останется одна память». Но Боженька мне дал еще время пожить. Еще долго буду жить. Это благодаря моим сослуживцам, дай Бог им здоровья.

— Как проходила реабилитация после ранения?

— Как тяжелого [пациента], меня экстренно прооперировали в населенном пункте Сватово, далее эвакуировали в военную медицинскую академию имени Кирова в Санкт-Петербурге. Там реанимация, несколько операций — достали осколок — и длительное лечение. В октябре 2024 года меня исключили из списков части. Считаю, что мероприятия по реабилитации военнослужащих организованы в полной мере. Лично я отдачу от государства почувствовал. В данный момент ожидаю плановую операцию по пластике брюшной полости из-за образовавшейся грыжи в результате ранения. Там [в федеральных центрах] делать не стал, там много раненых, которые больше нуждаются в медицинской помощи. Я принял решение сделать ее здесь, в республиканской больнице, у нас.

— После СВО и ранения было ощущение, что мир перевернулся с ног на голову?

— Была жизнь до СВО одна, сейчас другая. Но ничего не перевернулось. Мир такой же прекрасный, живи и радуйся.

— Связь с сослуживцами поддерживаете?

— Иногда на связь выходим, нечасто. Они знают, что их ждут, они выполняют святое дело. Дай Бог им здоровья, все они должны вернуться домой целыми и невредимыми.

БНК