Агентство БНК открывает серию интервью с главными редакторами СМИ Республики Коми беседой с главредом журнала «Регион» Евгением Хлыбовым. Руководитель одной из популярнейших в 90-х годах газеты «Молодежь Севера», телерадиокомпании «Коми гор», газеты «Республика» и бывший чиновник Евгений Хлыбов рассказал специальному корреспонденту БНК Александре Савене и главреду информагентства Алексею Лазареву о работе в эпоху перестройки и развала Союза, личных мотивах, отношениях с властью и качестве современной журналистики.

Фото Николая Антоновского

О «Регионе»

– В феврале этого года вы возглавили журнал «Регион» и придумали новую концепцию. Есть ли уже читательский отклик по первым номерам? Кто вообще является читателем «Региона» - журнала, которому в этом году исполняется 20 лет?

- Ну, все-таки журнал «Регион» - издание государственное, и его концепция – не моя прихоть. Она была согласована с учредителем. Если смотреть в общепринятом смысле: читатели начали звонить и писать после первых номеров - то такого нет. А от коллег и знакомых отзыв я уже получил, кто-то одобряет, кто-то нет. Это ведь дело вкуса. Вообще, читатели печатной продукции – это в основном люди в возрасте. Молодежь газеты если и читает, то это специфические издания, например, спортивные, модные, специализированные, занимающие узкую нишу журналы. Печатную общественно-политическую журналистику, мне кажется, читают в основном люди старшего поколения, потому что молодые люди ушли в интернет.

– А кто пишет?

- В штате журнала сегодня есть журналисты. Целых два! Я сразу, когда занял должность главного редактора, обозначил свою готовность работать с журналистами других изданий и фрилансерами. Многих журналистов я знаю долгие годы, так что с авторами особых проблем нет. Есть люди не только из журналистской среды. Я удивился, когда совершенно случайно познакомился дистанционно с очень интересным человеком: Федор Колпаков, работает в Воркутинском музейно-выставочном центре научным сотрудником. Он прекрасно написал о сценаристе Бородянском, уроженце Воркуты, авторе сценария к культовому фильму «Афоня» и еще массе других картин, получился хороший очерк. Так что авторы есть, с ними нужно знакомиться и привлекать к сотрудничеству. Просто журнал мало кому знаком в других городах, как и вообще республиканская пресса. Другое дело, что нынче вообще стало мало журналистов, которые могут писать хорошую публицистику, очерковые материалы, хорошие интервью, находить нестандартные ходы в темах. Впрочем, и раньше их было не так уж много…

- Большинство журналов сейчас пытаются заинтересовать аудиторию иллюстрациями, очень много денег тратится на фотоподборки, фоторепортажи, фотосессии. А текста становится все меньше. Как решается это у вас? Скатываетесь в сплошную визуализацию своих сюжетов?

- Нас сложно сравнивать с крупными журналами, у нас разные возможности. Преимущество журналов, издающихся в Москве или Санкт-Петербурге в том, что там больше интересных людей. Тот же «Караван историй» имеет гораздо больший выбор ньюсмейкеров, чем у нас. В Сыктывкаре на 200 тысяч населения сложно найти интересных людей, которые хотели к тому же, чтобы о них написали. Их не так много, чтобы журнал или газета из номера в номер открывали новые имена и истории. Народ у нас скромнее. Искать фактуру здесь сложно. К тому же, поскольку журнал ориентирован не только на читателя внутри республики, но и «на экспорт», на аудиторию Питера и Москвы, где большие коми диаспоры, мы заинтересованы в рассказе о людях, которые себя проявили и получили известность далеко за пределами Коми. Например, наши оперные певцы, артисты балета, спортсмены. Мы уже себе наметили цикл материалов о наших земляках за пределами Коми. Их достаточно много. И это придает определенный имидж республике.

О журналистике в Коми

- За много лет работы в журналистике не появляется ощущение, что все уже было и об этом уже неинтересно писать? И как выходить из этого состояния?

- Иногда появляется ощущение, что все уже было, что все повторяется. Но потом появляется какой-то толчок, и становится понятно, что еще не все пройдено, что еще можно что-то придумать. Это сложно, конечно. Я не свой пример приведу. Есть у меня коллега Анна Сивкова, делала много лет исторические выпуски «Дыма Отечества». Перед ней я снимаю все свои головные уборы. Она находит в нашем, казалось бы, глухом краю, не очень богатом на события, уже двадцать с лишним лет все новые и новые темы, новых людей и совершенно удивительные факты из истории края. Это просто поразительно.

- Сейчас любой молодой человек, владеющий немного компьютером, фототехникой и ведущий блог, уверен, что может стать журналистом. Плюнуть некуда стало – все вокруг журналисты. А качественных материалов в СМИ при этом стало мало. Как вообще оцениваешь состояние современной журналистики? Тем более, что государство ужесточает правила и на работу в госредакции скоро будут приниматься люди только с профильным высшим образованием.

- Я не эксперт в этой области, потому что очень редко сталкиваюсь с такого рода журналистами. Скажу вам удивительную вещь. Вот я десять лет работал главным редактором газеты «Республика», и за это время ко мне никто не приходил из числа выпускников журфака нашего университета с желанием устроиться на работу. За десять лет – ни разу! Приходили как-то две девицы на практику, получили задание и пропали. Может, они работают где-то, но мне об этом ничего не известно. Никто не стремится особо оставаться в профессии.

За десять лет у нас должно было появиться двести доморощенных дипломированных журналистов, в газеты очереди должны были бы стоять. Но их нет. С другой стороны, есть масса примеров, когда в журналистику приходили люди с техническим образованием, сельскохозяйственным, историки, авиаторы. И у них – получалось. У кого-то интерес к журналистской работе появляется в зрелом возрасте, и он без всякого образования осваивает эту профессию. У кого-то даже после получения дипломов столичных вузов талант не просыпается. Поэтому я не вижу необходимости вводить это все в законодательное русло. И когда ко мне приходят амбициозные, но совсем не одаренные журналисты, именно я, как главный редактор, должен понять – стоит ли мне связываться с таким человеком по работе или нет.

На мой взгляд, общий уровень журналистов, которые сейчас работают в республиканских СМИ, не слишком высокий, мягко говоря. Может быть причина в том, что у нас в республике почти 300 изданий. Где им найти столько профессиональных, классных журналистов? Это все равно, если бы сейчас кто-нибудь решил, что нам одного «Строителя» мало, а нужны десять таких команд. Вот и пошли бы в эти команды ребята, возомнившие себя хоккеистами, падали бы с клюшкой на льду. Или у нас был бы не один оперный театр, а три – где им взять столько артистов?

- Эта ситуация постоянна или она началась в какой-то конкретный момент?

- Думаю, ближе к концу 90-х это началось, когда у нас худо-бедно сформировался рынок рекламы. Я хорошо помню время, когда масса народа решила, что они могут заработать на СМИ. Тогда произошел бум всевозможных изданий, были и однодневки, и чуть более основательные газеты. Но большинство из них были учреждены с одной целью – заработать деньги. А что такое бизнес-проекты в СМИ? Это значит, что учредители газеты, прежде всего, рассчитывают на прибыль, а каким путем она будет получена – уже второй вопрос. И меньше всего при этом все думают о качестве печатного материала или телевизионной картинки.

- Мы в БНК периодически делаем замеры, мониторим и анализируем ежедневно ситуацию в новостном потоке, чтобы понимать, где люди берут новости. И каждый раз картина немного меняется, и мы все больше видим, что народ берет новости в интернете, где печатные СМИ присутствуют своими сайтами и аккаунтами в соцсетях довольно слабо. А Хлыбов где новости берет?

- Что касается новостей - в интернете. Я недавно был в Питере, там есть сеть киосков печатной прессы «Первая полоса». Они стоят у каждой станции метро, на земле, под землей, в аэропорту. Раньше я набирал кипу газет, читал в номере, в самолете, сюда привозил. А сейчас даже не подошел ни разу, потому что мне неинтересно. Все, что мне нужно, я нахожу в интернете.

О «Молодежи Севера»

- В 1995 году «Молодежь севера» первой написала о том, что компания «Комитекс» начала подавать интернет частным компаниям. Нам тогда приходилось самим объяснять, что такое интернет, провайдер, трафик. И в конце этой заметки вы написали, что недалеко то время, когда результаты выборов мы будем узнавать, сидя по домам со своего компьютера. Сейчас иначе уже не представить.

- Сейчас я бы написал, что настало время, когда результаты выборов мы узнаем задолго до их проведения. Раньше было иначе. Я не говорю о советском периоде, когда никто этим не заморачивался. А в конце 80-х и все 90-е все выборы были очень интересными, хоть в тотализатор играй. Конечно, административный ресурс тоже был, но народ на него поддавался меньше, чем сегодня. Время было другое.

- А писали о чем?

- Об этом и писали. Политическая жизнь была бурной, естественно, это все отражалось в прессе. Вся советская политическая система рухнула, все партийные издательства закрылись. «Красное знамя», «Молодежь Севера», «Коми му» и другие издания остались в подвешенном состоянии.

- А вы быстро сориентировались?

- Не было денег, наступил реальный рынок. Мы перешли на выпуск раз в неделю. Это был оптимальный в то время формат. Раньше был партийный орган, который отвечал за СМИ и давал деньги на издание газет и журналов. Когда закрылось партиздательство и не стало денег, рекламного рынка еще не было. Масса газет тогда закрылась очень быстро. Некоторые выжили, в том числе и мы. Так получилось, что мы быстро смогли наладить продажи газеты. Вокруг «Дома печати» бегали мальчишки, они брали пачки газет и продавали, за два часа у нас все разбирали. С торца Дома Печати очереди стояли за газетами, почти как за водкой.

Любопытное время было. Искали разные пути получения дохода. И, что самое важное - не воровали. Так и выросли до определенного уровня самостоятельности и независимости. Вообще, зря говорят, что не может быть независимой прессы, все равно, мол, она зависит от того, кто ей платит. Может быть. Еще как может. Но нужно соответствующее время и соответствующие люди. Десять лет, а то и больше, мы были в статусе абсолютно независимой газеты, пока ситуация не изменилась. И когда говорят, что у нас в стране проблемы со свободой слова, я не совсем с этим согласен. Не потому, что я работаю в государственном издании и как-то свое отношение к принципам свободы слова изменил, а потому что я считаю – нет свободы слова не потому, что Путин или Гапликов что-то кому-то запрещают, а потому что у изданий нет экономической самостоятельности. Когда любое СМИ существует за счет учредителя, оно по определению не может быть в полной мере свободным.

- Как в 90-е годы, когда «Молодежь Севера» была откровенно оппозиционной газетой, выстраивались отношения с властью при первом главе Республики Коми Юрии Спиридонове? Ведь когда вы запустили карикатурную серию «Лубок», вам в квартире из пистолета прострелили дверь, вашим родителям прострелили дверь. Палили в одно время в разных концах города – ближе к полуночи.

- Я даже не знаю, нашли ли заказчика тогда. Никаких последствий и результатов расследования, если оно было, мне не сообщили.

- Для журналистов того времени это был четкий сигнал: «Хлыбов должен перестать печатать «Лубок». Это сработало? Были ли еще такие случаи – угрозы, давление, попытки купить Хлыбова?

- Я не стал бы утверждать, что это все затевалось властью из-за карикатур или еще из-за чего-то. Нет у меня на это никаких оснований. После той стрельбы ничего не изменилось. Были попытки отвернуть от нас рекламодателей, но как-то месяца за полтора все восстановилось. Силовых методов, кроме этой пальбы, не было. Были угрозы по телефону. Но это было скорее похоже на истеричные звонки. И я не думаю, что они исходили из Желтого дома. Кстати, термин «Желтый дом» придумали мы, помню, на одной из редакционных планерок, по аналогии с Белым домом. Сейчас, кажется, по-другому здание правительства Коми и не называют. А вот предложения продать газету были.

- Много предлагали?

- Очень много. Суммы были бешеные. Хватило бы на то, чтобы купить собственное здание газете.

- А почему отказались? Хотелось не отказываться от безбедного существования?

- Может, дурак был (смеется). Да невозможно это было: такая замечательная команда была, хорошо жили, молодые были. Не все решают деньги. И потом, «Молодежь Севера» не была в полном смысле слова частной газетой, это была такая артель, учредителем которой был коллектив. Наверное, ответ в этом.

- Вы работали при всех главах республики – при Спиридонове, Торлопове, Гайзере и теперь вот при Гапликове. В какое время интереснее работать – сейчас или в конце прошлого века?

- Конечно, в 90-е. Мы тогда молодыми были, мироощущение другим было. Сейчас за газету я бы уже не взялся. Вот журнал сделать мне еще интересно, такой спортивный интерес получается. Я раньше в баскетбол играл, и у меня есть ощущение, что чуть-чуть не доиграл. Нужен овертайм. Поэтому и вернулся.

- Был в 90-е годы момент, когда вы были руководителем пресс-службы Совета министров республики. И ушли оттуда после выборной кампании первого главы Республики Коми…

- Кстати, это был очень хороший жизненный опыт. Я изнутри узнал нашу чиновничью систему, и мне это в дальнейшем помогло. Я по-другому стал смотреть на чиновников, понимать их мотивы и психологию. Могу сказать, что есть масса чиновников, которые не воруют, не бездельничают, а пашут. Бюрократический аппарат - это определенная система отношений, которую человеку со стороны сложно понять. Конечно, этот аппарат, как правило, сильно раздут. Вот в 1994 году в пресс-службе Совмина было всего два человека – я и Мария Васильевна Кузьмина. И – все, никаких пресс-служб в министерствах не было. А сейчас? Посчитайте на досуге.

- В начале 2000-х, когда руководителем региона стал Владимир Торлопов, вы из популярнейшей газеты с четкой структурой и командой ушли в кресло руководителя телерадиокомпании «Коми гор». Газета продолжала в то время быть на пике читательского интереса. Почему ушли? С вашим уходом газета стала терять позиции на медийном рынке.

- Многие тогда подумали, что я удачно продал свое имя, сделанное на редакторском месте в «Молодежи Севера». И это мнение имеет право на существование. Но тут история немного другая. Я 16 лет отработал в одной газете, было желание что-то поменять. Кстати, перешел на меньшую зарплату. И потом, я пришел в журналистику как телевизионщик, работал на замечательном для того времени воркутинском телевидении. К сожалению, в 1984 году его закрыли, и мне пришлось пойти по газетной стезе. Но желание работать на телевидении было всегда.

В свое время я сотрудничал внештатно с той же «Коми гор», на кабельном телевидении вместе с Анатолием Родовым, Сергеем Сорокиным, Андреем Павловым, на Коми республиканском телеканале. Но руководителем на «Коми гор» я попал в такое время, когда редакция вошла в холдинг ВГТРК, и резко началась реорганизация огромной структуры, изменение регламента вещания. И все мои, и не только мои, планы по созданию новых передач рухнули, потому что эфирное время было резко сокращено. Остались по большом счету только «Вести Коми». Мне практически два года пришлось заниматься оптимизацией, устройством людей, и приходилось, как говорится, резать по живому. Наверное, есть люди, которые до сих пор считают, что я поступил по отношению к ним несправедливо. Хорошо, «Юрган» забирал специалистов. Этот сумасшедший регламент, который сейчас действует для региональных филиалов ВГТРК, вводился московским начальством именно тогда: три-пять минут утром, «В эфире «Вести Коми» - и все, не успеешь закурить, уже все закончилось.

- А в других СМИ не было желания поработать? В интернет-сегменте, например?

- Я не чувствую читателя в глобальной сети и не понимаю, как делается интернет-СМИ. Преимущество в «Молодежи Севера» для меня было еще и в том, что мы четко знали, кто наш читатель, и потому попадали своими материалами в точку. А сейчас я не понимаю интернет-аудиторию. Иногда сумасшедшее количество просмотров собирают какие-то страницы в Твиттере и Фейсбуке. В то же время те сайты, на которые я захожу, проигрывают социальным сетям, хотя мне они кажутся интересными.

О государстве в СМИ и цензуре

- А у вас в «Регионе» цензура существует?

- Во всяком случае, я с этим еще не встречался. Но слышал, что в других СМИ это есть. И если это так, то это позорно. И если это исходит от представителей власти, я считаю это недопустимым и глупым. Нормальный редактор знает формат своего издания, для чего оно выходит. Бред какой-то будет, если я в журнале «Регион» начну писать какие-то желтые вещи, выступать против власти. Я могу быть во многом не согласен с властью, но я редактор журнала, который должен представлять республику, рассказывать о ней, как об интересном и привлекательном регионе. И я совсем не против, если будут издания, которые станут пристально следить за каждым шагом нашего руководства и будут оппозиционными этой власти.

Я недавно перечитывал Радищева – «Путешествие из Петербурга в Москву». У него там есть рассуждение о цензуре, в котором власть он представляет нянькой, а писателей – отроками. И постепенно от этой опеки отроки становятся недорослями и невеждами, которые не могут самостоятельно мыслить. Примерно то же самое происходит с журналистами, появляется самоцензура, совершенно ненужная в профессии, боязнь сказать что-то лишнее, взяться за острую тему. Поэтому цензура всего и вся в государственных СМИ – это полная глупость.

- Ни одно СМИ сейчас не существует без государственного контроля, даже бизнес-проекты. А должно ли государство контролировать и быть учредителем СМИ?

- Помню, когда обсуждался закон о печати, много говорилось о том, что нужно законодательно запретить органам государственной власти быть учредителями СМИ. Но это не вошло в закон. Я тоже в принципе сторонник того, чтобы среди учредителей СМИ не было органов госвласти. Но это – в идеале. А в реальности встает вопрос о финансировании СМИ вообще. Убери сейчас государственные деньги - у нас закроются почти все газеты, кроме бесплатных рекламных. Первыми рухнут муниципальные. Хорошо это или плохо? Можно допустить, что пройдет какое-то время, и эту нишу займет гораздо меньшее количество СМИ. Возможно, даже кто-то и выживет, хотя я сомневаюсь. Думаю, в целом для сегодняшней журналистики это даже хуже – перспектива полного закрытия, чем государственный контроль, который сейчас есть. Плюс к тому нужно учитывать, что многие издания у нас несут культурно-просветительскую и социальную функцию, они могут существовать без государственной поддержки только за счет благотворительных фондов. Но у нас это не развито, тогда как в тех же Штатах этих фондов сотни.

О финансировании СМИ

- Газета «Молодежь Севера» в 90-е годы получила грант фонда Сороса. И это позволило тогда провести в редакцию интернет. Да что там в редакцию – благодаря Соросу в Доме печати появился интернет. Сейчас Сорос – враг, книги его фонда изымаются из библиотек, хотя над ними работали группы известных ученых. Хорошо это или плохо – сотрудничество с иностранными фондами?

- Я никогда не задумывался над тем, плохо это или хорошо – сотрудничество с фондом Сороса. От нас ничего не требовали взамен, никаких публикаций. Об этом даже речи не шло. Мы же не пропили эти деньги, мы развивали газету, купили компьютеры, провели интернет. Я думаю, нужно смотреть, что прописано в целях этих грантов, там ведь могут быть и покупка техники или зарплата сотрудников для определенного авторского проекта. А если от грантополучателей требуется целенаправленно «мочить» Путина, Гапликова и вообще всю нашу власть, то вот это уже как-то не по-честному. К политической подоплеке под видом гранта, к требованиям изменить редакционную политику, конечно, я бы отнесся отрицательно.

- Несколько лет назад ОНФ практически схлопнул систему поддержки муниципальных и региональных государственных СМИ, посчитав это пиаром губернаторов и местных глав. Они уверены, что объем государственного финансирования не может превышать 30% всего бюджета газеты. И даже на примере нашей республики посыпались печатные издания, стали закрываться газеты.

- Я противник тотальной унификации, которая, к сожалению, очень популярна в нашей стране. Ну, кто может определить, что все наши республиканские издания должны получать 30% из госбюджета, а остальные 70 – зарабатывать? Каждая газета выходит в конкретных демографических, экономических и прочих условиях территории. Разве можно сравнивать возможности для заработка в Корткеросском или Усть-Куломском районах, где по три на ладан дышащих предприятия, и в Ухте или Сыктывкаре, где уже сложился определенный рекламный рынок? У нас из-за этого стремления к унификации вообще вся система построена неправильно.

Не должна муниципальная пресса финансироваться из республиканского бюджета, так же как республиканская не финансируется из федерального. Было бы гораздо логичнее, если бы республика отказалась от финансирования муниципальных газет и передала бы эту функцию местным властям. При этом не глава района должен принимать решение о выпуске газеты, а районные депутаты. Есть деньги у района издавать ежедневную газету в Усинске, например? Проголосовали, выделили деньги, издавайте. Нет денег? Издавайте еженедельную. По средствам надо жить. Это только кажется, что в муниципалитетах нет денег, но, если населению и местной власти действительно нужна своя газета, деньги найдутся.

О политиках

- Какой глава республики болезненней других реагировал на критику в СМИ?

- Все болезненно реагировали. Правда, о реакции Гайзера я меньше всего могу говорить, потому что я не помню в его время серьезной критики в СМИ. К моменту его прихода к власти медиа были выхолощены, поляна была основательно зачищена. Исключение -только «Красное знамя». О нынешнем руководителе республики мне судить нельзя – при нем я только начал работу.

- Нам все губернаторы говорят одно и то же: «Вы не видите позитива, надо писать о хорошем, о подвигах трудового народа». Может, мы журналисты, правда чего-то не видим, не понимаем?

- Нападки в свой адрес болезненно воспринимают все, не только руководители регионов, страны. Так реагируют все нормальные люди, я в том числе. Но достоинством представителя власти, руководителя региона должно быть умение переживать это в себе и не предпринимать ответных действий в адрес журналистов.

Ельцина как только не поливали в СМИ, однако он никогда не позволял себе ответных действий в адрес журналистов. Для этого нужно иметь определенную культуру, внутренний стержень какой-то, чтобы сдержать удар прессы. Это одно из свойств настоящего политика, государственного деятеля. Губернаторы такие же люди, хоть они и облечены властью, они должны уметь пережить критику в свой адрес, даже если она несправедлива.

- А сейчас вы видите где-то критику действующей власти?

- Я не очень за этим слежу, но в интернете она все-таки есть. Другое дело, что журналистика – сфера очень разноплановая, как и вся наша жизнь. И в ней много чего может присутствовать – и негативного, и позитивного.