В Общественной палате республики обсудили проект федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия». Члены палаты, эксперты, общественники, представители церкви, многодетные матери и отцы, депутаты Госсовета — все были против закона в предложенном виде, а некоторые посчитали, что он вообще не нужен. БНК приводит тезисы их выступлений.

Фото БНК

Проект федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия» («закон о домашнем насилии», «закон о семейном насилии») был опубликован на сайте Совета Федерации 29 ноября 2019 года. До 15 декабря на него принимались отзывы, которых поступило около 11 тыс.

Авторы законопроекта определяют семейно-бытовое насилие как действие или бездействие, которое причиняет или содержит угрозу причинения физического, психического страдания или имущественного вреда и не содержит признаки иных правонарушений (административных и уголовных). Помощь пострадавшим от насилия может оказываться только с их согласия (исключение — если речь не идет о несовершеннолетних и недееспособных). Вводится такое понятие, как защитное предписание, их будут выносить органы внутренних дел и суды.

Законопроект критиковали как его сторонники, так и противники. Первые — за слишком мягкие меры: из-под действия закона выведены относятся к административным нарушениям побои, официально не состоящие в браке партнеры лишаются защиты, защитные предписания нельзя выносить без согласия жертвы или ее представителя.

Противники законопроекта считают прописанные в документе меры репрессивными и опасаются, что семейно-бытовым насилием можно будет признать «любое нормальное человеческое действие». Они считают, что закон создаст механизм, позволяющий на расплывчатых и неопределенных основаниях вмешиваться в семейную жизнь людей, по существу ограничивая их права.

Сергей Чечеткин, председатель Общественной палаты Коми:

— У нас такая болячка у всех: есть проблема, ее надо решить, создаем комиссию по ликвидации проблемы, у комиссии возникает вопрос: «Если я проблему решу, то меня закроют». И эта проблема начинает разрастаться. Аналогично и здесь. У нас есть семейное насилие, все знают — оно есть. Вот у нас уголовные преступления есть? Есть. Уголовный кодекс есть? Есть. Мы как будто бы считаем: создали Уголовный кодекс — и как будто бы уголовные преступления исчезли. Не бывает такого. Но часть уголовных преступлений кодекс тормозит, смягчает, уменьшает, где-то убирает. Да, есть семейное насилие, но решит ли закон эту проблему, неизвестно.

Игорь Зибарев, член Общественной палаты, многодетный отец:

— Вернусь к корням: у нас на Кубани вроде шутка ходит: «Жена не бита — что ложка не помыта». Такой закон не нужен в России, потому что он сырой — там четко не обозначены лица. Там написали «лица, достигшие 18 лет», которые будут подвергаться профилактике. А я знаю такие случаи, когда внуки 14-17 лет своих бабушек терроризируют, забирают у них пенсию и еще дубасят. И доработка закона смысла не имеет. Раньше, в советском обществе, все эти функции выполняли профкомы, месткомы, сам коллектив. Общество этим занималось без всяких законов. Я считаю, что нужно уйти от понятия, что это не моя территория, этим должен заниматься такой-то… Может быть, действительно создать на уровне органов самоуправления комиссии, которые будут заниматься этими вопросами. А все нарушения и наказания прописаны в административном и уголовном кодексах.

Елена Дворникова, член Общественной палаты Коми:

— Общественная мораль — это хорошо. Патриарх сказал, что учим всех любви. Мы две тысячи лет учим всех любви, а людей пока бьют. Человек, который бьет жену, ни в одну общественную организацию на порог не пустит. То есть должны быть какие-то правовые основания, какие-то причины, по которым мы можем прийти и вмешаться там, где мальчика девять часов держат на гречке коленями. Хорошо вмешались соседи, но они пришли опять же по морали — законных оснований там нет. Нужен ли отдельный закон, не уверена. Вот эти нормы — судебное предписание, меры профилактики, участие общественных организаций — можно распихать по уголовному законодательству, в КоАП, в другие законные акты. Вот та новелла, которая касается предписания — она просто необходима. Я не понимаю, почему народ боится этого закона. Мы приняли совершенно идиотский закон о декриминализации семейного насилия — побоях. То есть сейчас можно бить жену и заплатить за это 5 тысяч из семейного бюджета. Красота! Когда законодатель сказал: «Можно», все поняли, что можно. Давайте теперь хоть как-нибудь откатим эту ситуацию и скажем, что «нельзя».

Галина Нагаева, депутат Госсовета Коми:

— Были в советские времена профкомы, и любая жена знала, обращаясь туда, что мужу будет нагоняй. Но у нас выросло психологически другое поколение. Наши дети растут в другой атмосфере — полной вседозволенности. В школе на «обществе» преподают, что родители не имеют права их наказывать, заставлять работать. Вся проблема решается очень просто. Первое, что не хватает нашим людям, — незаметной, культурной психологической помощи. Каждая мама, ребенок, мужчина должен понять, что он может прийти и обсудить, сказать: «У меня нет работы», «Меня сокращают», «Меня супруга не удовлетворяет в сексуальном плане», «Мне не нравится мой сын-подросток, потому что я не знаю, что с ним делать». Второе — у нас выпал пласт духовности. Мы должны, не надавливая, вернуть в наше общество духовную составляющую. Наши дети - они ведь хорошие, они много чего понимают. Если мы развернем психологическую помощь в сторону людей — не надо никаких комитетов, комиссий, — бытового насилия можно будет в какой-то части избежать.

Татьяна, представитель «Союза православных женщин»:

— Есть ли в законе понятие брака? Что такое брак? Это добровольный союз двух людей, которые объединяются любовью. Очень трудно чувства регламентировать законом. Поэтому духовную часть я бы поставила на первое место. С экранов телевизоров тиражируется насилие, льется просто кубометрами на детей, на мужей, которые ослаблены экономической ситуацией в стране, не могут выполнять свою прямую функцию — кормильца, не могут держать авторитет в семье, не могут быть главой и постоянно должны конкурировать в этом вопросе с женщиной. В своей юности я не видела мужчин, работающих в Сбербанке за кассой, были производство, заводы, серьезные задачи. Если это добровольный союз, значит, когда в семье что-то происходит, есть волеизъявление людей расторгнуть этот союз. У нас не проведена до конца работа по созданию социальных учреждений для женщин, подвергнувшихся насилию, как и работа по социальным педагогам. Возможно расширить их полномочия: социальный педагог должен делать обходы, заводить социальные карты, выяснять, в какой обстановке растет ребенок. В законопроекте есть психологическое и экономическое насилие, оно оценивается субъективно. Их будут оценивать некие НКО и ИП. Возможны здесь мошенничества, злоупотребления и коррупция. Возможны и такие ситуации, когда женщина в силу эмоций схватила трубку, набрала, и мужа ее по охранному ордеру на 30 дней отправили из дома. Когда он вернется, он будет мужем ей? Это же измена самая настоящая! Он пройдет стыд, позор, будет дополнительно унижен. То, что предлагается, — это ломание всей семьи через колено, мы просто убиваем семью на корню. Законопроект должен быть полностью демонтирован, а вместо этого — усилить работу социальных служб и участковых.

Надежда Быковская, уполномоченный по правам человека в Коми:

— У нас есть Уголовный, Гражданский, Семейный кодексы. Кто должен следить за их выполнением, чтобы они исполнялись? Зачем нам новые законы? Я считаю, что в подобном виде, подобной редакции это приведет к ущемлению прав других граждан. Прав, гарантированных Конституцией России: неприкосновенность частной жизни, право на воспитание детей, неприкосновенность собственности, право на жилище. Что такое дисциплина для ребенка — это ограничение и запреты. Куда пойдет женщина в деревне? Никуда. Надо исполнять уже существующие законы.

Владимир Жариков, депутат Госсовета:

— Согласен, что службы психологической службы не работают, согласен, что это дальше будет разрушать семью. Государство почему-то больше поддерживает мать-одиночку, чем семью как таковую, это все началось еще в советское время. Женщины, как правило, больше подвергаются насилию, но они и больше манипулируют, особенно бизнесменами, которые имеют деньги: «Если ты любишь ребенка, ты заплати сначала, чтобы к нему добраться, сделай какие-то шаги». Благодаря этому закону будет субъективно приниматься решение и теми же, может быть, неудачниками, в конце концов, которые были неудачниками в семье. В результате все это выльется в унижение мужчины, в вымогательство. Насилие в отношении мужчин тоже есть, но мужчина не пойдет жаловаться, потому что по своей природе не будет жаловаться. Боюсь, что браков будет расторгаться больше, мужчины не будут брать на себя ответственность. Закон не просто сырой — надо выполнять те нормы, которые уже есть. Надо создавать с нуля службы психологической помощи, а дела о семейных отношениях должны рассматривать отдельные судьи, а не те, что занимаются уголовными делами.

Наталья Паутова, мать пятерых детей:

— Женщины эмоциональны, мы можем позвонить не только тогда, когда напугались, а можем и просто позвонить, и можем наказать, и что угодно сделать. Вот такие бразды правления давать в руки женщин вообще нельзя. Новых прав женщинам давать нельзя. В круг пострадавших в рамках закона вовлечены и люди, проживающие совместно на основании бытового сожительства. Гражданский брак пытаются вводить в правовое поле, это тоже шаг от семьи, от ответственности за свои действия, за других людей. Этот закон не нужен. Поддержка государства должна идти на формирование психосоциальной помощи — здесь должно быть финансирование, ставки, юристы, психологи. И церковь.

Галина Киселева, директор организации «Ответственное родительство»:

— Мы не просто против этого закона. Сегодня надо громко говорить о семье, о том, что муж и жена, а не кто-то там живущие рядом, — это та ячейка, та крепость, куда нельзя вторгаться никому. Но у нас стали вторгаться. Кто? НКО, которые явно имеют финансирование зарубежное. Они сначала пришли в семью, предупреждая жестокое обращение в отношении детей. Как они это делают — качество остается под большим вопросом. Теперь второй шаг — делаем все, чтобы семью разорвать, семьи не будет. Если мы законопроект поддержим, то будем убийцами семьи.

Отец Владимир, священнослужитель:

— Ювенальная юстиция ни к чему хорошему не приведет. У нас патриарх высказался: мы не принимаем законопроект. Наше движение «Русский мир» считает, что закон не нужен.

Людмила Афанасьева, представитель родительской ассоциации:

— Любой закон, который касается семьи, надо рассматривать с точки зрения — он за семью или против, он укрепляет семью или в нем есть моменты, которые могут ее разрушить. Питирим Сорокин еще сто лет назад написал про кризис семьи. Он есть и сейчас: количество разводов, внебрачных детей, алкоголизм. Мы должны скрепиться, и семью, конечно, надо отстаивать. Если не действуют существующие законы, надо потребовать, чтобы действовали, если чего-то в них недостаточно, давайте их дополним. Но дополнения должны быть в интересах семьи, ребенка, родительства. В статье 2 написано, что такое семейно-бытовое насилие. Я все время думала: физические страдания — назовите их. Да мы всегда физически страдаем. Психические страдания. Если ребенка уберу от телевизора и заставлю учить уроки, он скажет, что я на него психически давлю, и будет жаловаться. Материальный ущерб. Мы что, уже семью с бизнес-сообществом объединили? Это непонятно. Мне никто не мог объяснить, что такое страдание. Это боль, стресс, забота, тревога. Мы все с вами живем в этом состоянии. Этот законопроект говорит, что семья — это источник зла, а не оплот и ячейка общества.

Вадим Антипанов, юрист:

— Профилактика преступлений в стране ведется. Почему она не ведется в полной мере, почему законы не работают — вот в этом есть проблема. А этот законопроект вообще ни о чем.

Светлана Давыдова, руководитель отдела социального служения Сыктывкарской епархии, многодетная мать:

— Я категорически против принятия закона в любом его виде, потому что он утопический. В каждой семье бывают проблемы, но дайте им мудро решить их внутри, а не прогонять через семью огромное количество помощников.

Максим Стыров, священник:

— Семья — это тайна, потому что это любовь. Эта тайна создана богом, бог соединяет, а дьявол разъединяет. Бог возложил на нас не только дар любви - без жертвенности и страданий любви быть не может. Бог возложил на нас и обязанность — обязанность любить, заботиться. А там, где обязанности, там и права: чтобы воспитать ребенка, я обязан его наказывать, нагибать его шею, как говорит Библия. Сегодня насилуют семью и детей реклама, телевизор. Насилие только приумножает насилие, но насилие побеждается смирением, жертвенностью и кротостью.