Больше года прошло с того момента, как началась специальная военная операция (СВО). За это время через нее прошли и бойцы из Коми, среди которых и воркутинец Дмитрий с позывным Север. О том, почему он отправился в зону СВО и что требуется нашим землякам, Дмитрий рассказал в интервью БНК.

Фото предоставлено героем публикации

- Сейчас я в отпуске в Сыктывкаре. С 29 мая. Продлили отпуск по семейным причинам, но мне все равно скоро возвращаться, - предупредил сразу Дмитрий.

Сам мужчина из Воркуты, но уже долгое время живет в столице Коми.

- Когда объявили мобилизацию, я не стал ждать повестки – придет или нет. Отправился сразу в военкомат. ВУС у меня простой – стрелок, определили сперва пулеметчиком, а затем я и еще несколько ребят вызвались стать операторами БПЛА.

- Почему решили попробовать себя в этой специальности?

- Просто надоело, когда над тобой летают «птички», а ты ничего сделать не можешь. Решил сам такой «птичкой» управлять. Пришли к командиру, мол, так и так, хотим. Тогда у нас «птичек» не было, сами поехали и купили. Кому-то, что называется, «зашло». Кому-то нет. Мне вот «зашло».

- Сколько «птички» (БПЛА) стоят сейчас?

- Я начинал с самых простых – тысяч по 50 которые. Сейчас уже пользуюсь и теми, что за 250 тысяч и дороже. Приучился. Привык.

- Звание у Вас?

- Пока что просто рядовой. Не в звании дело, хотя приятно, если повысят. Не знаю, сейчас, когда вернусь, возможно, возглавлю нашу группу.

- Какое самое тяжелое задание выполнили за службу?

- Был один пешеходный мост. Понятное дело, не буду говорить, где, в каком районе – это все неважно. Так вот тяжелая артиллерия не могла по нему отработать, а через этот мост в считанные минуты может переправиться рота. Вот мы этот мост с товарищами уничтожили. Он сам по себе небольшой, но был важным. А до отпуска мы уничтожили одну ДРГ (диверсионно-разведывательная группа) противника.

- Как-то наградили?

- Да, я и еще несколько ребят получили медаль «За воинскую доблесть».

- Об отпуске давно мечтали?

- Конечно. Да нет, наверное, тех, кто бы не мечтал. Но мы все там понимаем, что у нас есть задача, есть миссия – назовите, как угодно. Мы там Родину защищаем. То, что сейчас происходит – это не классическая история, тут намного сложнее. Понимают это многие военные.

- Сейчас вот все пишут про контрнаступление противника, что на линии боевого соприкосновения (ЛБС) жарко. Не боитесь обратно вернуться?

- Нет. А чего бояться? Лучше уж опытный человек будет служить, чем новобранец. А боевые действия сейчас такие, что даже ветераны той же Чеченской кампании признают – времена уже не те.

- В чем это сказывается?

- В развитии технологий. Те же БПЛА, например. Раньше ведь как вели разведку – группами, отправляли людей на свой страх и риск. Сейчас есть мы и наши «птички». Наблюдение за территорией – это одна из наших самых ключевых задач. Наблюдение, обнаружение противника, передача координат той же артиллерии, координация действий, корректировка. Вообще взаимодействие с артиллерией сейчас крайне важно. Парням самим нравится, когда мы даем им точные координаты, когда корректируем огонь четко. Вечерами показываешь результаты вашей общей работы, записанные на видео с «птички», обсуждаете, как все прошло.

- Как в техническом плане наши и их беспилотники?

- В основном это одни и те же модели. Если мы говорим о тех, что используются на передовой. Так что в противостоянии БПЛА все решают руки и ум оператора, а тут мы, без сомнений, побеждаем. Когда мы только приехали на передовую, небо было за противником. Сейчас же ситуация в корне изменилась. У него не осталось дневных «птичек», только ночные. Небо поэтому только наше. Плюс, у нас появились антидроновые ружья – подстреливаем периодически то, что у противника еще есть. Порой сажаем дроны, перепрошиваем и отправляем уже от себя в атаку.

- Можете развеять миф, что операторы БПЛА отсиживаются в тылу и чуть ли не в самом безопасном положении среди военных?

- Ага, в самом безопасном. Одно дело – дроны, которые летают на десятки и сотни километров, другое – те, что используются в зоне боевого соприкосновения. Они летают на пару километров, так что нужно быть как можно ближе к передовой. Поэтому мы так же сидим в окопах со всеми, меняем позиции, чтобы нас не вычислили. А нас противник уже хорошо запомнил – мы перехватывали их разговоры.

- На украинском говорят?

- На украинском, на русском – там кто где как. Слышали и польскую речь – на линии очень много поляков. Хватает и французов, но намного меньше.

- А местные как к вам относятся?

- За всех, думаю, никто не скажет – это же человеческий фактор. Но на территории, которая за нами, течет параллельно такая же спокойная жизнь как и раньше. Люди не покидают свои дома, верят, знают, что мы их защитим.

- Что посоветуете тем, кто впервые попадает в зону СВО?

- Не бояться. И огромного терпения. Плюс, слушать своих командиров и опытных товарищей. Лучше учиться на чужом опыте, чем самому набивать шишки, которые могут стоить жизни. Пойдешь не туда – шаг в сторону – наступил на мину.

- Какая помощь нужна от тыла?

- Все та же, что идет на самом деле. Теплые вещи, предметы гигиены. У нас многое ведь не входит в обязательный список, который получают военнослужащие. А проблемы с гигиеной никуда не денутся, где-то руки надо протереть, помыть, где-то белье просто поменять. И спасибо всем, кто это понимает, кто доставляет помощь нам. Я сейчас тут, пока в отпуске, и сам организовываю сбор гуманитарной помощи ребятам. А еще любят письма парни. Детские рисунки. Порой смешные такие, но зато искренние, а это самое главное. Вот такие рисунки всегда настроение поднимают.

- А в целом какое настроение на ЛБС?

- Прежде всего там не настроение играет роль, а вера. Вера в то, что мы победим, а по-другому быть и не может. Мы долго втягивались, перестраивались, приспосабливались к новой методике ведения боя, но сейчас все зависит исключительно от нас – и от военных, и от гражданских.