Продолжение дьяконовской «Свадьбы с приданым» Вячеслава Кушнира в интерпретации московского режиссера Инны Ваксенбург, которым открылся 86-й творческий сезон в Академическом театре драмы им. В.Савина, прозвучало очень злободневно. И не только благодаря «вечным» вопросам, о которых заявляли авторы постановки незадолго до премьеры. «По Мейерхольду!», - прокомментировал драматург состоявшийся спектакль, имея в виду события уже почти вековой давности, когда зимой 1917 года зрители, пришедшие в Александринку на «Маскарад» в постановке одного из основателей МХТ, вышли из театра – и оказались в другой стране.

Фото Николая Антоновского, Ивана Федосеева

Идея поставить современную версию истории, рассказанной Николаем Дьяконовым более полувека назад, казалась символичной: «Свадьба с приданым» - культовый для театра спектакль, не одно десятилетие не покидающий репертуар, Вячеслав Кушнир – автор, чье сотрудничество с театром в недалеком прошлом было очень плодотворным, но по ряду причин приостановилось. Десять лет назад, в 2005-м году, он немного «обновил» пьесу под реконструкцию спектакля, а сейчас написал новую – «Свадьба с приданым-2, или Пятьдесят лет спустя», главные действующие герои которой хоть и постарели на полвека, обзавелись внуками и радикулитом, но по-прежнему готовы жить, любить и соревноваться колхозами.

Ответственная миссия воплощения юбилейного спектакля была возложена на художественного руководителя московского «Театра-студии на Сиреневом» Инну Ваксенбург, у которой уже был опыт работы с текстами Вячеслава Кушнира. Спектакли, поставленные режиссером, отличаются сильным пластическим решением, и «Свадьба с приданым-2» не стала исключением – хореография балетмейстера Светланы Скосырской заменяет в ней едва ли не половину текста.

Экспериментальный подход к «Свадьбе с приданым» по вкусу пришелся не всем, и часть зрителей, утомившись обилием танцев, поторопилась покинуть театр в антракте. Те же, кто досмотрел спектакль до конца, не устроили традиционных премьерных оваций и стоя тоже не аплодировали, видимо, находясь в состоянии некоторой растерянности. Действительно, постоянная публика драмтеатра такого на этих подмостках еще не видела и, наверное, поэтому поспешила с оценками. Между тем, работа Инны Ваксенбург не только вывела на принципиально другой уровень саму пьесу, но и открыла новые грани таланта актеров театра.

Понять, что постановка не будет образцом классического психологического театра, можно было, уже глядя на оформление сцены, не скрытое до начала спектакля от зрительских глаз. Сценографией «Свадьбы с приданым-2» занимался художник Владимир Боер, работающий с «Современником», Театром сатиры, пушкинским и вахтанговским театрами. Взятое само по себе – без контекста – сценографическое оформление спектакля вызывает много вопросов: так, например, с первого взгляда сложно определить, что за вертикальная поверхность стоит напротив высокого пирса – пожалуй, самой значительной декорации, - и что за квадрат подвешен над сценой, верхняя граница которой «отделана» конструкцией, похожей на повернутую на бок лестницу. Надежда на то, что во время спектакля назначение этих предметов станет понятно, не очень оправдалась. Вероятнее всего, искать конкретики и не стоило – и в этом, кажется, основная причина неприятия режиссерского видения «Свадьбы с приданым-2».

Инна Ваксенбург возвела простую лирическую историю в некоторую – если не сказать неопределенную – степень абстракции, что добавило материалу глобального, общечеловеческого звучания и одновременно лишило доступности восприятия. Даже если не принимать во внимание, что из-за значительного сокращения текста были понятны не все повороты сюжета и временные дистанции в действии – может быть, по мысли режиссера, для идеи спектакля это было и неважно, - зрителей все равно было чем смутить. Например, актерский состав: играют молодые артисты, весьма условно загримированные под стариков. Очевидно, что к правдоподобию никто и не стремился, но остается вопрос «почему?». Также не вполне ясно, откуда на сцене столько резиновых лодок. Возвращаясь к сценографии, надо отметить, что «вертикальная поверхность» напротив пирса, скорее всего, был волной, и, следовательно, лодки появились неслучайно. Обращаясь к своему опыту, зритель может предположить, что лодка и вода в данном спектакле являются многозначными символами (течения времени, жизни, места человека в ней и т.д.), но режиссер никак не помогает ему в этом. Наверняка, загадкой для многих осталось и то, почему спектакль начинается с криков «Горим!».

Отсутствие вербально выраженной информации, как и обещали режиссер с хореографом, заменили танцы. Перед премьерой Светлана Скосырская говорила о том, что в танце каждый герой расскажет свою историю. Обычно такие заявления не вызывают доверия, потому что в драматическом театре чаще всего танцы – как бы они не были хороши – остаются просто танцами. Но в «Свадьбе с приданым-2» хореографии удалось превратиться в драматургию, а пластическое решение ключевых мизансцен (в основном, в любовных конфликтах) рассказало даже больше всяких слов. Открытием спектакля стали и сами артисты, на подмогу которым пришли студенты театрального отделения колледжа искусств: хотя столько танцевать труппе не приходилось, пожалуй, ни в одном спектакле, актеры смогли выполнить непростую задачу, поставленную режиссером и балетмейстером.

Интересной оказалась не только хореография, но и музыкальное оформление спектакля – от состаренной звуком скрипящего патефона «На крылечке твоем…», преследующей главных героев – постаревших Ольгу Степанову (Татьяна Михайлова) и Максима Орлова (Денис Рассыхаев) - как воспоминание о несостоявшейся любви, до читающей речитатив Дианы Арбениной и Астора Пьяцоллы.

Наверняка публику порадовало начало второго действия – довольно продолжительная по времени сцена сватовства была разыграна прямо в зале при включенном свете, и, таким образом, зрители, которых артисты просили подпевать и кричать «Горько!», ненадолго почувствовали себя непосредственными участниками спектакля.

Хотя Инна Ваксенбург ставила самостоятельный спектакль, а не продолжение «Свадьбы с приданым», «ностальгические нотки», как назвала она переходящие из пьесы Дьяконова в пьесу Кушнира мотивы, все-таки остались. Они порадовали любителей советского фильма с Верой Васильевой и Владимиром Ушаковым в главных ролях и тех, кто видел «Свадьбу с приданым» на сцене, но, пожалуй, не были восприняты молодым поколением. Например, современная колдунья Гликерия Васильевна (Юлия Экрот) явно продолжает сюжетную линию, начатую полвека назад «колхозным лодырем» и гадалкой Лукерьей (в фильме ее играет Татьяна Пельтцер). Причем в спектакле есть намек на то, что благодаря своим навыкам, прежняя Лукерья помолодела, похорошела и превратилась в Гликерию. Образ ведуньи вышел очень демоническим, некоторым зрителям она даже напомнила булгаковскую Маргариту.

К разряду мистики можно отнести и удивительное совпадение. Сдача спектакля художественному совету состоялась 17 сентября, и тогда никто не мог предположить, что в день премьеры – 19 сентября - спектакль приобретет политический подтекст. По сюжету Вячеслава Кушнира, руководитель колхоза «Заря» Семен Шаньгин был арестован по обвинению в финансовых махинациях и воровстве. Комментарий Максима Орлова на случившееся – «А у вас тут не такая уж глухомань. Все, как людей, - живут, воруют…» - вызвал в зале заметное и продолжительное оживление. Уже только одно это созвучие со временем сделало неоднозначно принятый спектакль событием сезона.

Автор пьесы Вячеслав Кушнир заранее понимал, что в случае с Инной Ваксенбург, от его текста может почти ничего не остаться. Но не боялся редакции и был уверен в том, что спектакль, каков бы он ни был, станет настоящим праздником театра.

- Как автор я проиграл вдрызг, но как часть этого театра я очень рад, - охарактеризовал свои впечатления после премьеры Вячеслав Кушнир, отметив, что в таких экспериментах труппа еще не участвовала и для нее это очень важный опыт.