09:17, 28.09.2015 / КУЛЬТУРА

Заслуженная артистка России Ольга Носкова: «Если этот спектакль появился, значит, это было нужно Вселенной»

В субботу на малой сцене Академического театра драмы имени Виктора Савина состоялась премьера моноспектакля «Театр Медеи» по пьесе Клима в постановке Ларисы Ивановой. Задуманный как эксперимент, спектакль-монодиалог произвел впечатление на зрителей и критику, которая уже окрестила его новой вехой в развитии драмтеатра. И, комментируя талантливую работу режиссера, все признали, что спектакль состоялся благодаря актрисе, сумевшей провести зрителя через дебри текста, написанного в лучших традициях постмодерна. Ольга Носкова, перед которой стояла нелегкая задача одной сыграть за четверых, продемонстрировала не просто прекрасное владение техникой перевоплощения, но и смогла на полтора часа полностью захватить зрителя, заставив его сопереживать драме стареющей актрисы и героини древнегреческих мифов. Накануне премьеры в интервью БНК Ольга Носкова рассказала о работе над ролью.

image-27-09-15-10-46-4.jpeg

Фото Сергея Паршукова

- На пресс-конференции к открытию сезона вы сказали, что с таким материалом сталкиваетесь впервые. С каким «таким»? И приходилось ли раньше работать в жанре моноспектакля?
- Правда, я 30 лет работаю в театре, но с такой глубиной сталкиваюсь впервые. Хотя в моноспектакле я уже играла: в 1991 году мы с режиссером Константином Рехтиным ставили «Муки ада» по новелле Рюноскэ Акутагава. Тогда в работе над материалом мне очень помогала Людмила Федоровна Оборина (актриса театра драмы им. В.Савина, заслуженная артистка РСФСР – БНК), сама я еще была не такая опытная актриса. И спектакль мы ставили не в театре, а на базе университета, несколько раз я играла его на сцене СТД. Судя по отзывам зрителей, было неплохо. Даже сняли телеверсию, несколько раз показывали по ТВ.
- С тех пор прошло довольно много лет, опыт этой работы вспоминается сейчас, помогает?
- Я по этому опыту тоскую, потому что такая работа полностью захватывает. Мне снятся сны, то есть я просыпаюсь и не понимаю, где я повторяю текст — это было во сне или это наяву? Помогает то, что я играла большие роли: например, спектакль «Эдит», в котором мы работали вдвоем с мужем (народный артист России Александр Трибельгорн – БНК) – очень сложный, в нем было много психологии. Я очень скучаю по этому спектаклю, он стал большим этапом в моей жизни, но ничего вечного нет.
- Как вы снова пришли к идее сыграть в моноспектакле?
- Эта идея меня никогда не покидала, начиная с того первого моноспектакля. Такая работа всегда интересна - это познание чего-то нового, шаг вперед, это очень хорошая учеба.
- Но театр почему-то крайне редко к этому обращается.
- На сцене нашего театра было не так много моноспектаклей, единственное, что вспоминается – «Вечный транзит» по Александру Галичу с Анатолием Федоренко. И я очень благодарна директору за то, что он разрешил наш эксперимент. А саму пьесу предложила Лариса Иванова.
- Она изначально примеряла ее на вас?
- Да. Было так: после смерти мужа у меня наступил такой тяжелый этап, когда надо просто выжить, говорят, в этом очень хорошо помогает творчество. И на каком-то вечере я просто обратилась к Ларисе — все-таки она работает с материалом, знает пьесы. Мне было трудно выбрать, хотя я прочла очень много драматургии, но либо тематика была какая-то странная, либо написано на мужчин. То есть мне никак не попадалось, чтобы раз - и мое, чтобы зацепило. А она меня знает, знает мою внутреннюю фактуру. И она нашла. «Театр Медеи» Клима мне очень понравился — я люблю сложные работы, а это безумно сложная работа: я играю сразу четыре роли - старую актрису, молодую актрису, Медею до убийства и Медею после убийства.

1.jpeg

- Если бы вы не сказали, что их четыре, то исключительно по тексту об этом было бы сложно догадаться. Две роли воспринимаются — пьеса изначально написана на двух актрис, а сама Медея как отдельный персонаж вычленяется сложно.
- А вот мы стараемся сделать так, чтобы это было понятно. Хотя даже в тексте не всегда есть строгие разграничения, очень много нюансов, но и огромный простор для творчества. Автор многое слил воедино, и, прежде всего, любовь — любовь к театру («мой любовник мой бог отвернулся от меня театр»), к мужчине, к детям — это очень сильная линия, я на ней акцентирую внимание, - утрата любви и ненависть. И между всем этим тонкие, почти неуловимые переходы. По идее, пьеса написана на двоих, но мы выстраиваем моно - через зеркало: старая актриса видит себя в отражении молодой и сожалеет о той жизни, о том, что когда пришла в театр, она театр не любила, то есть ей нравилось, она была красивая и подходила для сцены, но театру она не принадлежала. И теперь, старая, она сожалеет об этом, понимая, что время безжалостно и она не сыграла Медею именно потому, что так относилась к профессии. Вот какая интересная линия выстраивается
- Вам самой эти размышления близки?
- Я бы не сказала, что эта тема про меня, но это история, в которую попадают почти все актрисы. Речь не идет о том, чтобы сожалеть о ролях, карьере и неудавшейся жизни. Просто когда актриса стареет, она перестает быть востребованной: человек еще многое может, но занятость все меньше. Думаю, что скоро ситуация станет острее, труппы начнут сокращать — ведь не зря мы все больше уходим от русского репертуарного театра к европейской антрепризной модели.
- То есть вдобавок ко всему в пьесе есть и социальный подтекст.
- В ней так много всего, поэтому ее нельзя было не поставить. На одно надеюсь, что каждый зритель - будь это женщина, мужчина, молодой человек, молодая девушка, - что они все найдут для себя что-то свое в этом спектакле.

3.jpeg

- Наверное, сюжет не всегда будет всем понятен. Даже если зрители знакомы с мифом о Медее, то детали — а их в пьесе много — припомнят далеко не все.
- Мы думали по этому поводу, была мысль дать расшифровку в программке - кто такая Главка, кто такой Креонт, кто такой Пелий и т.д. А вообще, получается, спектакль не для всех.
- А придут все, потому что название очень интригует.
- И хорошо, ведь для того и работаем, чтобы человек заинтересовался, чтобы захотел что-то узнать, чтобы в нем проснулась тяга к познанию. И если это случится пусть даже с одним из всего зала, уже будет здорово.
- В таком сложном спектакле все держится на вас одной. Не страшно?
- В этом трудность моноспектакля. Ну а что? Если жить-то страшно. А потом смертью все закончится — и чего? И зачем тогда все было? А как же сам процесс? Страшно, очень страшно, но нужен риск, адреналин — в этом же и есть жизнь. Я, например, ее так понимаю.
- Вы так рассказываете про спектакль, что, кажется, могли бы все сделать сами. Зачем вам режиссер?
- Со стороны все равно себя не видишь. Конечно, можно каждую репетицию снимать, отсматривать, но все равно нужен человек, который посмотрит со стороны и оценит подачу, внутреннюю линию — где я соединила два куска текста правильно, а где последовательность нарушена. Актер увлекается, что-то пропускает, а режиссер нет.

8.jpeg

- Вы с режиссером не спорите?
- Я бы не сказала, что мы вообще не спорим, но почему-то когда я что-то предлагаю, она чаще всего со мной соглашается. Хотя в некоторых принципиальных моментах настаивает на своем. Так было, когда мы сокращали текст. Мне было жалко материал, потому что при отказе от фрагментов теряются некоторые зацепки на будущее. С другой стороны, текста там почти на два часа — это много для моноспектакля. В споре рождается истина, и у нас с режиссером получился хороший альянс.
- «Театр Медеи» поставлен на малой сцене. Близость к зрителю вас не смущает?
- Нет, потому что это откровенный материал, и, чтобы вещать его с большой сцены, нужно менять голос, посыл, усиливать звук. А здесь этого не хочется, хочется искренне поговорить, и малая сцена дает такую возможность. «Театр Медеи» делается как эксперимент, у режиссера несколько неординарный взгляд на пьесу, и вообще, ее спектакли сильно отличаются от наших, поэтому мы все переживаем, что получится.
- Пьесу ставили в Школе драматического искусства, Оксана Мысина там тоже играла одна. Не интересовались этой постановкой?
- Я об этом спектакле знаю, но не смотрела его принципиально, потому что должна сделать свое. Актера же учат наблюдать и все брать себе на вооружение, поэтому привычка срабатывает, и, если что-то понравилось, начинаешь повторять. Знаю, что Лариса Иванова посмотрела спектакль ради интереса, и оказалось, что мы делаем все совершенно по-другому. В нашем спектакле используется обращение к образу зеркала, с отражением в котором ведет диалоги героиня. Мне всегда была интересна тема зеркал, в них есть что-то потустороннее, какая-то другая реальность. И вот пожалуйста – теперь я сама могу ее воплотить. Еще хочется отметить, что наш спектакль – это монодиалоги, то есть мы открываем новый жанр. Сначала думали о «диалогах», но я была не согласна – слишком просто для такого материала. А монодиалог указывает на разговор с разными своими ипостасями – личность же многогранна, в каждом человеке умещаются несколько «я». Внутренний диалог периодически возникает у всех, только не все это замечают, считая нормальным явлением. Человек на сцене разговаривает сам с собой – кто-то скажет, что это дурь (так называемые реалити-люди), - но в этом есть смысл, который мне кажется очень естественным.
- Монодиалог продлится около получаса, актеру тяжело такое выдерживать?
- Тяжело — не то слово. По сути, актеры - это мазохисты, они терроризируют свою душу, теребят ее постоянно. И, как это ни парадоксально, чем роль сложнее, чем трагичнее, тем она больше нравится. Обычно у нас энергии много, и, когда нет ролей, нет возможности отдать ее со сцены, - это беда. Поэтому говорят, что на сцене все проходит, сцен лечит, - и сил не жалко, и зрителя любишь, потому что если ты ему нравишься, то просто растворяешься в нем. Не знаю, с чем можно сравнить ощущение, это счастье.
- И такое ощущение у вас часто возникает?
- По-разному бывает. В этом спектакле – «Театр Медеи» - есть творчество, которое лечит. Я очень верю в то, что, когда выйду на сцену, мне станет легче, - там даже текст очень со мной совпадает: «иногда я слышу этот голос подними глаза я знаю на меня смотрят не знаю кто Он и боится за меня боится больше чем я за себя». Просто случилась мистическая ситуация: появилась пьеса, появился режиссер, и была я, готовая к этому материалу. Я верю, что любое слово материально, тем более – целый спектакль, сделанный с такими эмоциями. И если он появился, значит, это было нужно – если хотите – Вселенной.

2773

Комментарии (8)

Добавить комментарий
  • Зритель
    28 сент. 2015 г., 9:34:12
    Ответить
    Сама скромность...
  • Василей
    28 сент. 2015 г., 15:19:07
    Ответить
    МРАК!
  • да ну вас
    28 сент. 2015 г., 16:26:10
    Ответить
    луч света в темном царстве!)))
  • Елена
    28 сент. 2015 г., 16:44:26
    Ответить
    Молодец, Оля!
  • Скромность
    28 сент. 2015 г., 18:14:34
    Ответить
    О как оказывается-то?! Аж Вселенной потребовалось!
  • Матвей
    28 сент. 2015 г., 18:18:43
    Ответить
    Ну хороше же! В стране кризис, на культуру денег нет, а тут такая экономия!
    Предлагаю развить направление, сыграть ну скажем Ревизора одному актеру. Это на фонде оплаты труда только сколько денег сэкономится. А на костюмах! И декораций не менять, есть у зрителя воображение, пусть включает.
  • Зритель
    30 сент. 2015 г., 15:56:33
    Ответить
    отзыв
    Невозможно слушать такой скрипучий , прокуренный голос 1,5 часа! Может это не ваша профессия!?
  • Ставшая поклонницей
    08 окт. 2015 г., 17:25:25
    Ответить
    Браво! Наконец-то в нашем театре появилась интеллектуальная постановка. Как сильно и тонко сыграно. Какое безумное напряжение для актрисы, и как легко она это делает! Даже мне, зрителю, было порою сложно держаться на плаву в «потоке сознания» ... Но какое воплощение образов! Еще раз браво! Всенепременно пойду на последущие представления. Хочется еще раз насладиться редким букетом ума, красоты и таланта.