3 декабря 1991 года президент России подписал указ «О мерах по либерализации цен». К концу следующего года инфляция перевалила за 2600%. ТАСС вспоминает, как и зачем «отпустили цены».

Фото ТАСС

– Хорошо помню первое совещание российского правительства, на котором я присутствовал. 1991 год, конец ноября, выступает вице-мэр Санкт-Петербурга и докладывает, что из Германии идет судно с гуманитарной помощью. А в городе продовольствия на пять дней. Судно может остановиться по пути в Калининграде и этого категорически нельзя допустить! Вот просто категорически! – вспоминает экономист Владимир Мау, в начале 90-х занимавший пост советника Егора Гайдара.

– Почему?

– В Калининграде запасов тоже на пять дней и если судно там остановится, то в Санкт-Петербург оно просто-напросто уже не придет...

1991 год – время стерильно пустых полок в магазинах. В СССР и раньше разнообразия продуктов питания и товаров народного потребления не наблюдалось, особенно в провинции, но более или менее потребительская корзина граждан все же наполнялась. К моменту издания Ельциным указа, на прилавках не было почти ничего.

Между планом и рынком

- Ситуация абсолютно пустых магазинов в больших городах была шоком. По крайней мере в городах такого раньше не было, – рассказывает ТАСС директор Института экономики РАН Руслан Гринберг. – И вызвана была эта ситуация, в том числе, борьбой за власть между Горбачевым и Ельциным, каждый из которых «тянул на себя одеяло», что решению экономических проблем совсем не способствовало.

А проблем действительно хватало. К этому времени Советский Союз пережил падение мировых цен на нефть. Зависимость страны от углеводородов была крайне чувствительной. Так, по данным Всесоюзного научно-исследовательского института комплексных топливно-энергетических проблем (ВНИИ КТЭП) при Госплане СССР, доля выручки от продажи энергетических ресурсов в валютных поступлениях в страну достигла 55%. Проредила бюджет и антиалкогольная компания. К 1990 году бюджетный дефицит уже превышал 10% ВВП.

Наконец, злую шутку с союзным правительством сыграл и закон 1987 года «О государственном предприятии», который предусматривал переход на хозрасчет. В теории, внедрение элементов рынка и частной инициативы в плановую экономику должно было как раз разрешить проблему дефицита. На практике же многие директора предприятий предпочитали не сразу отдавать продукты в государственные магазины, а придержать их, чтобы потом реализовать уже по кооперативной цене.

Закон 1987 года о переходе на хозрасчет в теории должен был решить проблему дефицита. Но на практике многие директора предприятий не сразу отдавали продукты в государственные магазины, а придерживали их, чтобы потом реализовать уже по кооперативной цене

- Закон снял контроль над доходами предприятий, ввел выборность директоров, оптовые цены были отпущены, – объясняет Андрей Нечаев, министр экономики России в 1992-93 годах. – Если себестоимость условного товара 10 рублей, то за 8 рублей в рознице при хозрасчете его никто продавать не будет. Если, конечно, вы не будете платить производителю дотации. А дотаций вы платить не можете, потому что резервов нет.

- Товарный дефицит это оборотная сторона инфляции. Когда у вас цены государственные, то рынок реагирует не ростом цен (он не может этого сделать), а исчезновением товаров из магазинов, – добавляет ректор Академии народного хозяйства и государственной службы Владимир Мау. – При советской административной системе это компенсировалось жестким давлением – вас могли, грубо говоря, исключить из партии или посадить в тюрьму если вы не выполняли планы поставок. К концу 80-х годов таких угроз не было. Административные механизмы уже не работали, а рыночные еще не работали. Государственные предприятия задолго до приватизации стали квазичастными – с правами, но без долгосрочной мотивации собственника.

Борис Ельцин идет ва-банк

Представление о том, что цены надо так или иначе сделать свободными и это, наконец, решит продовольственную проблему, было тогда неким общим консенсусом. Еще в ноябре 1989 года глава Совмина СССР Николай Рыжков на заседании Политбюро бросил Михаилу Горбачеву: «Мы ничего не решим, если к 1991 году не подойдем к свободным ценам. Ничего мы не достигнем при нашем по-прежнему идеологическом подходе».

– И в команде Горбачева, и в команде Ельцина это понимание было, – говорит Руслан Гринберг. – Более того, это понимание было и у простых советских граждан, ведь проблема широко обсуждалась. Люди отдавали себе отчет, что рано или поздно нечто подобное произойдет, и поэтому даже закупались впрок, что дополнительно раскручивало дефицит.

С другой стороны, «отпуск цен» естественным образом приводил к сокращению доходов населения, к сопутствующим возмущениям и потенциально – к волнениям, забастовкам и акциям протеста. Политик или чиновник, который освобождал цены, рисковал навсегда распрощаться с популярностью, если раньше таковой обладал.

Этим, вероятно, и следует объяснить осторожность союзного руководства. В марте 1991 года советское правительство дозировано повысило цены. Было совместное постановление ЦК и Совмина СССР о повышении на 1,9 раза. Реально цены выросли больше, но проблему дефицита это не решило.

Борис Ельцин на непопулярный шаг решился. Указ он подписал 3 декабря, а вступил он в силу со 2-го января 1992 года. Только за первый месяц действия закона инфляция составила 346%, за год – 2600%.

Цена за килограмм говядины взлетела до 80 рублей, а за бутылку водки – аж до 180. При этом средняя зарплата колебалась в районе 300-400 рублей. Товары появились, но не каждый теперь мог их купить. Впрочем, скоро и зарплаты потянули ввысь, но за ценами они еще долго не успевали.

Была ли альтернатива

- Альтернативой была реальная угроза голода и хаоса, – считает Андрей Нечаев. – Главная проблема – это снабжение крупных городов, которые всегда сидели на централизованном обеспечении, в том числе за счет импорта, а импорт – прекратился. Валюты не было.

- В этих условиях было два выхода. Или жесткое насилие и восстановление советской модели – причем скорее не позднесоветской, а раннесоветской. Полувоенная диктатура с планом и наказаниями за нарушения плана. Или либерализация цен, – говорит Владимир Мау. – Практически все общественное мнение в тот момент склонялось к либерализации. Попытка установить диктатуру была и такая попытка провалилась во время путча ГКЧП. Другое дело, что лично у меня есть громадное сомнение, что те, кто возглавил путч, были в принципе способны просто по волевым качествам восстановить административные механизмы.

Впрочем, не все экономисты согласны, что угроза голодной зимы была реальна и неотвратима.

«Тема безальтернативности была использована как способ политического самооправдания. Это очень ответственное, но спорное утверждение, что наступал голод и есть было совершенно нечего. Да, в магазинах было шаром покати, но никаких признаков голода не было. Возникали альтернативные способы реализации многих потребительских товаров. Разговоры о том, что приближалась окончательная катастрофа – это преувеличение», – рассказывал журналу Forbes Григорий Явлинский, который в 1991 году был заместителем главы Комитета по оперативному управлению народным хозяйством СССР.

Сам Явлинский, конечно, тоже выступал за либерализацию, но за ее более «постепенный» сценарий.

Косвенно это мнение подтверждает тот факт что в итоге страна два зимних месяца прожила при дефиците но без серьезных социальных волнений. Ведь несмотря на то, что указ был подписан в начале декабря, а вступил в силу в начале января, его механизм заработал только в начале февраля. Именно тогда на полках магазинов действительно появилось много продуктов, пусть и по высоким ценам, и эффект от реформы стал заметен.

Либерализация цен стала лишь одной из крупных реформ правительства Бориса Ельцина и Егора Гайдара. В этот же момент шла подготовка к массовой приватизации и ряду других реформ, которые были осуществлены в течение 1992 года.