Историк Михаил Рогачев провел первую лекцию в рамках нового благотворительного просветительского проекта «Защити себя сам». В течение почти часа он рассказывал о том, как найти информацию о репрессированных в начале прошлого века родных, получить доступ к документам и даже попытаться реабилитировать имя своего предка. В качестве основных источников информации он назвал три архива – МВД, ФСБ и Военно-медицинский. Историк также рассказал о возможных сложностях, которые могут встретиться искателям информации о своих родных.

Фото Марии Шумейко

В своем рассказе историк Михаил Рогачев коснулся не только непосредственно истории репрессированных людей, но и тех, кто работал в самой защищенной системе государства, а также некоторых национальных групп. По его словам, отношение к этому эпизоду истории страны в обществе до сих пор неоднозначно, понятие «врага народа» еще живо. В то же время для огромной части страны эти люди уже стали третьим и даже четвертым поколением, о котором сохраняются смутные сведения и едва ли не семейные легенды.

- Сейчас происходит очень хорошая вещь – все больше людей начинают интересоваться историей своей семьи. Сейчас в читальном зале Национального архива историков – раз-два и обчелся, там в основном краеведы – любители, которые занимаются поиском истории своих семей. Часто они натыкаются на непреодолимую преграду – отсутствие информации. Есть достаточно много случаев, когда ее действительно нет, но чаще нужно просто знать, где ее искать, - предварил лекцию Михаил Рогачев, уточнив, что рассказывать будет строго о времени репрессий.

Немало спорных в моральном отношении случаев до сих расследуется историками в категории «власовцев», сидевших в лагерях и живших на спецпоселениях. Михаил Рогачев уверен, мало кто обращает внимание на тот факт, что даже в исторических документах это название часто используется в кавычках. По его словам, речь идет вовсе не о солдатах и офицерах Российской освободительной армии Власова - предателях, а о военнопленных, которые уже после освобождения при прохождении проверки в советских фильтрационных лагерях были обвинены в сотрудничестве с оккупантами. В качестве примера такого сотрудничества Михаил Рогачев рассказал историю одного латыша, обвиненного в сотрудничестве с оккупантами.

- Он даже в армии не служил. Работал в порту в Риге грузчиком, как его отец и дед. Пришла советская власть – он работал грузчиком. Пришли немцы – он работал грузчиком. А порт – стратегический объект, поэтому всех портовых рабочих немцы записали во вспомогательные части вермахта и выдали им форму. Он также грузил эти мешки, только в форме. От наших за службу в вермахте он получил 10 лет лагерей и спецпоселение, - привел еще один пример Михаил Рогачев.

Еще одного советского солдата, попавшего в плен, объявили «власовцем» за то, что в плену он под дулами автоматов рыл окопы для немцев. На этом его сотрудничество с немцами закончилось, а солдат после освобождения из плена оказался в Воркуте. Другого солдата долгое время отказывались реабилитировать, ссылаясь на документы, согласно которым он во время войны служил полицаем. После нескольких лет поисков по архивам родные с помощью Михаила Рогачева сумели выяснить, что речь шла о полном тезке солдата, жившем в той же деревне.

- Родственники говорят: «Не служил он в полиции, он на фронте был». А по документам – служил. Выяснилось, что в одной деревне жили два парня одного года рождения и полные тезки. В один год их призвали на службу. Оба начали войну, оба попали в окружение, один вышел и продолжил воевать, а второй – не вышел и остался в родной деревне. Когда немцы отступали, он исчез. Пришли наши, сразу начали искать военные преступления. Опросили жителей, выяснили, что Иван Иванов, к примеру, служил в полиции. Стали искать, нашли. А он в это время лежал в госпитале. Как тот ни пытался что-то объяснить – в лагерь его, слушать никто не стал, - рассказал запутанную историю Михаил Рогачев.

Выяснить правду удалось только много лет спустя родственникам. Необходимые для реабилитации документы нашлись в Военно-медицинском архиве при Военно-медицинском музее в Санкт-Петербурге, в котором хранятся сведения обо всех раненных и заболевших солдатах и офицерах Великой Отечественной войны.

- Мы установили, что в то время, когда он якобы служил в полиции, он на самом деле находился в лечении в госпитале. А там уже в документах были данные о том, как он в этот госпиталь попал. Дальше уже путем трудных поисков удалось установить его часть, проследить ее боевой путь. Было сложно еще и потому, что у него не было наград. Но нам удалось доказать, что человек был на фронте. Его дело пересмотрели и реабилитировали. Но это уникальный случай, - поделился успехом поисков Михаил Рогачев.

Он сразу предупредил своих слушателей, что ездить в Военно-медицинский архив в Санкт-Петербург совершенно необязательно. Для получения сведений оттуда достаточно написать письмо по электронной почте архива, прижить копии документов, доказывающие родство с разыскиваемым человеком, и ждать ответа.

- В том числе там есть информация обо всех медицинских работниках Красной армии. Мне нужно было найти сведения о двух уважаемых врачах, но они оба были заключенными. Один, освободившись, работал в Печоре, стал заслуженным врачом Коми АССР. Второй – профессор из Ульяновска, майор медицинской службы. Оба попали в плен со своими медицинскими частями. Потом оба получили по 10 лет лишения свободы за то, что они как врачи работали в лагерном лазарете, то есть спасали жизни своих же советских людей. Там почти не было медикаментов, немцы о военнопленных не очень заботились, но лазареты держали. Они аккуратно сохранили всю документацию, в том числе и карточки больных. Я читал отзывы специалистов, если коротко – «ну мужики дают, это ж надо». Но это сотрудничество с врагом. Чтобы восстановить их доброе имя понадобились розыски в Военно-медицинском архиве, - привел пример своей архивной работы Михаил Рогачев.

Он обратил внимание на то, что только изыскания историков часто могут помочь восстановить доброе имя людей и заставить задуматься, насколько правомерно они были осуждены.

Еще одним местом для поиска информации о родных Михаил Рогачев назвал Информационный центр МВД по Коми – архив. По его словам, там можно найти сведения о тех, кто находился на спецпоселениях в разных частях Коми края. Опять же сделать это могут только сами родственники при наличии подтверждающих это родство документов – свидетельств о рождении, о браке. Еще одно ограничение, с которым могут столкнуться родные в поиске сведений о своих предках – «Закон о персональных данных». Михаил Рогачев предупредил сразу – этот документ к такой поисковой работе отношения не имеет, доступ к архивной информации регулируется только специальным законодательством, которое состоит собственно из закона «Об архивах и архивном деле». Тем не менее, сложности встречаются в законе об архивах.

- Там действительно есть такой пункт, в котором говорится, что закрытой является информация, содержащая личную и семейную тайну, способную составлять угрозу для репутации и жизни гражданина. Доступ ограничен 75 годами со дня создания документа. В противном случае информация доступна только родственникам или с их разрешения. И если вам не удастся доказать родство, вы, конечно, упретесь в стену. В данном случае вообще есть масса юридических коллизий, которые наши юристы просто отказываются разрешить, - предупредил искателей Михаил Рогачев.

Ученый недоумевает, какая личная и семейная тайна может быть у человека, который уже ушел из жизни. Ответ на этот вопрос историк пытался получить у прокуратуры, однако внятного пояснения добиться не смог. Равно как и не смог найти понимания с юристами в определении понятия даты создания документа. По его словам, юристы МВД считают документом всю папку, в которой собрана история репрессированного человека, а датой ее создания – дату последнего документа в ней. Тогда как историки считают, что датироваться и соответственно делаться доступным должен каждый отдельный документ по истечении законного срока в 75 лет.

Обращаться в архив Информационного центра МВД по Коми Михаил Рогачев посоветовал письменно в свободной форме с приложением копий документов с доказательством родства и обратным адресом. Он также предупредил своих слушателей, что прямого доступа к делам своих родных – личным делам и книгам учета, они все равно не получат. Единственное, на что можно рассчитывать в архиве МВД – это на справку с выпиской.

Зато, по его словам, архивы ФСБ напротив более открыты для искателей информации о родственниках. Так, в этих архивах можно узнать, за что человек попал в лагеря и можно ли его реабилитировать, а также судьбу человека в том случае, если он был не заключенным, а служил в лагере, то есть являлся сотрудником НКВД.

- У нас отношение ко всем НКВДшникам как к преступникам, палачам. Но ведь система НКВД была гораздо более крупной, чем сегодняшние МВД и ГУФСИН вместе взятые. В состав НКВД в 30-50 годы входили управления пожарной охраны, санэпиднадзора, пограничной охраны, ЗАГС, исполнения наказаний, милиции и, конечно, лагерей. Называть всех НКВДшников палачами и сволочами мягко говоря неправильно. Поэтому если ваши родственники служили в НКВД, в том числе в системе ГУЛАГа, то за документами нужно обращаться именно в архивы НКВД. Также и по заключенным лагерей, вы не поверите, но ФСБ охотно отвечает на все запросы. Нюанс только в том, что нужно писать в управление ФСБ того региона, где он был осужден, - направил слушателей Михаил Рогачев.

При этом, по его словам, областные архивы ФСБ предоставляют право родственникам ознакомиться с документами, следственные дела реабилитированных осужденных они отправляют в регион, из которого поступил запрос. Не менее охотно отвечают аналоги ФСБ в бывших союзных республиках, в большинстве которых такие документы давно были рассекречены. В личном рейтинге Михаила Рогачева по открытости первое место занимает Служба безопасности Украины. По его словам, украинские коллеги охотно делятся информацией и высылают ее на русском языке.