Уроженец деревни Удор Княжпогостского района Коми краевед Геннадий Габов уже почти 30 лет узнает о судьбах односельчанах, воевавших в годы Великой Отечественной войны. Ранее 13 односельчан Геннадия Габова были признаны пропавшими без вести, но он сумел узнать, что с ними произошло.

Геннадий Габов (слева). Фото из личного архива Геннадия Габова

Как передает ТАСС, по крупицам собирая материалы, делая запросы в ведомства, разыскивая родственниками воинов, энтузиаст сумел вернуть из небытия истории 13 уроженцев Удора, признанных в свое время пропавшими без вести. При этом, как рассказал Габов, его данные сильно разнятся с официальными.

«В 1989 году я с семей вернулся в родные места и задумался об этом деле. Все происходило постепенно, сначала я обратил внимание на тропу, тележный тракт, которым пользовались наши предки, по этой же тропе уходили на фронт к переправе и жители Удора. Взялся облагородить тропу, стал раскидывать вдоль нее сосновые шишки, много лет ничего не росло, а пару лет назад будто враз встали передо мной сосны, и я понял, что это наши отцы и деды стоят. Истории 13 человек мне удалось восстановить», - рассказал Габов.

По официальным данным, из деревни Удор в годы Великой Отечественной войны было призвано на фронт 58 мужчин, 41 из них погиб. Однако у Геннадия Габова своя статистика: из деревни призывались 100 человек, 24 из них погибли, 24 демобилизовались, 22 пропали без вести, судьбы 30 не установлены.

«Поиск трудный, уже домов-то в Удоре не осталось, не то что людей. По крупицам информацию собираю, очень помогает мне бывшая работница сельсовета Лина Раевская. Мы вместе садимся, начинаем чертить схему деревни, восстанавливать в памяти дома, которые уже разрушены или сгорели, вспоминать, какие семьи в них жили, сколько было мужчин, кто призывался. Начинаем искать родственников, соседей, обзаводимся номерами телефонов, ищем», - рассказал краевед.

Началось с истории отца

Таким образом Габов восстановил историческую справедливость в отношении своего отца - Степана Димитриевича Габова 1912 года рождения, который в «Книге памяти Республики Коми» не значился как участник войны, и на запрос из Минобороны пришел ответ, что такого участника войны нет.

«Но как же нет, когда нам известно, что отец в 1941 году был председателем сельсовета в Удоре, провел первую мобилизацию и сам ушел на фронт, воевал до 1946 года, в том числе с бандеровцами, потом вернулся домой, стал поднимать местный колхоз. В документах отца я нашел вырезку из газеты «Красное знамя» - рассказ санитарки, которая спасла раненого отца, вынесла его с поля боя и дала для него свою кровь. Отец писал ответное письмо в редакцию, сердечно благодарил санитарочку, но встреча их не состоялась», - рассказал Габов.

«Нашел я письма из школы № 17 города Симферополя, где есть музей 263-й Стрелковой Сивашской дивизии, в которой воевал мой отец, его часто звали в Крым, но не получилось, теперь вот я собираюсь поехать. Нашел даже потрепанную отцовскую красноармейскую книжку, а везде по документам он как участник войны не числился - очень много ошибок и неточностей в официальных данных», - рассказал Габов.

Ему также удалось восстановить судьбу родного дяди, Афанасия Димитриевича Габова, который значился в военкомате как пропавший без вести, но выяснилось, что он погиб в концлагере в Литве, предположительно умер от брюшного тифа.

«Какие же мы глупые, что не расспрашивали подробно отца о войне. Такая же глупая и нынешняя молодежь, ничего знать не хотят», - сетует Габов.

Выяснил он судьбу и односельчанина Николая Алексеевича Кирюшева, о котором в «Книге памяти» значилось, что он был призван в 1937 году, а дальнейшая его судьба не установлена. Оказалось, что Кирюшев воевал, получил тяжелое ранение, вернувшись после войны, работал в военкомате. Побывав в заброшенном деревенском доме вместе с одним из внуков Кирюшева, Геннадий Габов отыскал работу художника Николая Шабалина - карандашный портрет Кирюшева, сделанный в иркутском госпитале. «Хочу вот отреставрировать, чтобы внуки в «Бессмертном полку» с ним пошли», - отметил краевед.

Тяжела окопная правда солдат

Жил в деревне Василий Васильевич Суровцев, очень крутого нрава человек, которого за участника войны никто и не считал. Габов разговорил дочь Суровцева, и та рассказала, что не упоминали в семье о войне, потому что отец воевал в штрафбате.

«В штрафбат могли попасть за неосторожное слово, мы же «откопали», что Суровцев умудрился табуреткой ударить лейтенанта, за что и был отправлен в штрафбат. Вину свою искупил кровью, в одном из боев получил сильное ранение разрывной пулей в шею, изувеченный вернулся домой», - рассказал исследователь. Потом он стал искать остальных Суровцевых и представителей других родов.

Не любил говорить о войне и другой житель Удора, однофамилец Анатолий Габов, служивший в Великую Отечественную танкистом, но как участник войны также нигде не значившийся. По рассказам его дочери, о войне в семье вообще не говорили, слишком тяжелы были для отца воспоминания о фронте.

До конца не восстановлена история удорца Маркирея Лапина, который был на войне с самого начала, в 1942 году приезжал в родную деревню за лошадьми для фронта, отобрал их, вагон с лошадьми был прикреплен к составу, в котором ехали из Воркуты заключенные, пожелавшие отправиться на войну. Что произошло с этим составом, неизвестно, Лапин до сих пор числится пропавшим без вести.

«Раньше считалось, что в Великую Отечественную войну погибли 27 млн человек, теперь называется число 28 млн, но, боюсь, что и эти данные не последние, если на примере одной только нашей деревни выясняются другие цифры. В последние годы на сосенках тропы стали появляться георгиевские ленточки - это значит, народ принял мою затею. Хотим сделать эту тропу мемориальной», - резюмировал Габов.