Замоскворецкий суд Москвы продлил арест основным фигурантам «дела Гайзера» на три месяца. Очередное продление произошло по устному ходатайству гособвинения. Подсудимые возражали, просили меру пресечения смягчить до домашнего ареста. Только защитник бывшего заместителя главы Коми Алексея Чернова адвокат Карен Гиголян попросил для своего подзащитного освобождение под подписку о невыезде.

Большинство подсудимых приводили дежурные доводы, видимо, особо ни на что не надеясь. Однако речи подсудимых Чернова и бывшего начальника управления информации администрации главы Коми Павла Марущака были наиболее яркими. Чернов, по фабуле обвинения, является наиболее приближенным к лидеру ОПС Александру Зарубину. Наверное, поэтому он больше других подсудимых дает показаний в суде.

- А что, я один только не хочу сидеть? - с недоумением произнес он как-то в суде, когда никто из подсудимых не изъявил желания давать показания. На сегодня в суде частично или полностью дали показания экс-глава Коми Вячеслав Гайзер, бывший гендиректор ОАО «Фонд поддержки инновационных проектов Республики Коми» Игорь Кудинов, экс-директор ООО «Агрохолдинг» Сергей Смешной, бывший руководитель ООО «Инари» Михаил Хрузин, Павел Марущак, и так называемые финансисты-технологи Валерий Маляров и Александр Третьяков.

- Я не согласен с гособвинителем, утверждающим, что не изменились обстоятельства, которые были при избрании мне ареста. Основным мотивом содержания меня в тюрьме является тяжесть предъявленного обвинения, потому что преступных деяний как таковых нет. Их не было в суде, на стадии предварительного расследования, при проведении очных ставок — достаточно прочитать протоколы [чтобы в этом убедиться]. Я, как обвиняемый, достаточно активно представлял в суде свои аргументы. Давайте проанализируем. Да, есть показания свидетеля Ромаданова (Константин Ромаданов, бывший зампред правительства Коми) о некой казне, которая являлась одним из материальных следствий моих деяний. Можно даже не принимать во внимание мои аргументы, но я не понимаю, как суд на этих показаниях сможет строить обвинение, строить обвинительный приговор в отношении меня. Ромаданов показал в суде, что Чернов распоряжался некими деньгами, именно: ООО «Комисбытресурс», полученными до 2009 года. Он это подчеркнул. Мне отказали в истребовании материалов по деятельности ООО «Комисбытресурс». Но даже приговор Соколову (Алексей Соколов, бывшее доверенное лицо Ромаданова, управлявший бизнесами чиновника) и Безносикову (Дмитрий Безносиков, бывший гендиректор ОАО «Автодор Коми») свидетельствует, что до 2009 года никаких дивидендов ООО «Комисбытресурс» не получало. А согласно показаниям Ромаданова, после 2009 года — это уже не ко мне. Поэтому распоряжался я нулем, - сделал вывод подсудимый.

Чернов перешел к показаниям Демьяна Москвина — бывшего личного финансиста Александра Зарубина.

- Я сейчас не буду обсуждать или ссылаться на весь этот каминг-аут Москвина. Я и ранее говорил, что он — пуля из негодного материала как для обвинения, так и для защиты. Еще в ходе первого его пришествия в суд он ничего конкретного сказать не смог. Почитайте стенограмму, там [обвинению против меня] не на чем основываться. Он ничего не сказал, кроме фразы: «Когда не было Зарубина, всем управлял Чернов». Когда его попросили привести конкретные примеры, он ничего не смог сказать, - отметил Чернов.

Далее он вспомнил показания в суде экс-сенатора от Коми Евгения Самойлова.

- Если нет казны, то не понятно, куда давал взятку господин Самойлов, и из чего я ее выкупал. Со статьей 290 (обвинение в получении взятки - БНК) тоже какая-то ерунда получается. Как давал здесь показания Соколов, он ездил в Санкт-Петербург, получал деньги и переводил их через свой личный счет. Что мы с этим делать будем? Съедим документы в банке? И Соколов рассказывает, что он не знал, что за сделки с ООО «Автоцентр» (юридическое лицо гостиницы «Авалон» в Сыктывкаре — БНК) были произведены расчеты. А они есть в материалах дела и в отчетности Ромаданова. Отчетность Ромаданова мы тоже очень предметно исследовали. Напомню, что она не подразумевает вычленение чего-то. Это электронная формула. Когда мы исследуем вещдоки, то мы увидим, что там будут расчеты и на сегодняшнюю дату. Потому что это - электронная таблица. Там человек не может прийти дома сесть и чего-то из нее вычленить. Потому что полетит вся бухгалтерия и вся отчетность.

Есть такой творческий парень Чехович (следователь Дмитрий Чехович - БНК). Вместе со вторым творческим парнем следователем Москвиным они наваяли какие-то показания. Я ведь в начале процесса говорил: вы посмотрите все показания. Люди попадают к ним в руки, и они сразу начинают понимать, осознавать, чувствовать... Эму-киви такие все. Там ничего нет. Где тот рычаг, за который надо уцепиться, чтобы перевернуть Землю? Поэтому все эти показания посыпались, - продолжал делать выводы подсудимый.

Затем он перешел к предмету рассматриваемого ходатайства - продлению ареста. Он считает, что продлевать арест является избыточной мерой.

- Я-то сижу. У каждого свои адаптивные возможности. Для меня нахождение в тюрьме — не самое большое бремя. Неприятно, конечно, но бывали вещи и похуже. Но это, по-моему, слабое основание, чтобы заставлять сидеть больше трех лет. Я хочу понять: все-таки должна быть какая-то целесообразность. Все - взрослые люди, все нормально разговаривают, все живут обычной жизнью. Вдруг раз в три месяца совершается какое-то событие, когда все перестает действовать. Прокуроры приходят в суд и говорят: обстоятельства не изменились. Ну как не изменились? Здесь господин Самойлов признался в совершении особо тяжкого преступления, ушел на 51 статью и сбежал. Больше мы его не видели. На основании его показаний меня посадили. Никто этому никакой оценки не дает. То, что здесь происходит, должно какую-то оценку получать. Почти год прошел. Мы будем опять говорить, «Суд не находит оснований». Ну не я же тут кого-то оговаривал. Год назад, когда здесь никто никого не знал, я выражал отношение к обвинению. Я давал все показания еще на стадии предварительного следствия. [Рассказывал] все, что меня спрашивали, и еще добивался [дополнительных допросов] сам. На моих показаниях просто невозможно никого обвинить. Следствию они не нравятся. Я сказал, что буду на основании материалов дела добиваться признания своей невиновности. Просто сопоставлять то, что я говорил, и то, что есть в материалах, - заявил подсудимый.

Ранее Чернов в суде говорил, что он единственный из всех подсудимых, отношения кого с Александром Зарубиным можно назвать дружескими. При этом Чернов указывал, что занимал у Зарубина деньги и возвращал; никакие другие финансовые взаимоотношения их не связывали.

- Я пытаюсь ссылаться на материалы дела. Но мне же не дают. Мне не дают оглашать показания свидетелей обвинения. Иди, парень, доказывай, как ты тут не виноват. Это у нас состязательность процесса? [Демьян] Москвин, сам того не желая, дал показания, что ни к каким деньгам птицефабрики я не имел отношения, в том числе в то время, когда я у Зарубина одалживал деньги и возвращал их на основании бухгалтерии. «Метлизинг» (юридическое лицо Зеленецкой птицефабрики — БНК) к ним никого отношения не имел. Как мне привязывать птицефабрику, я ума не приложу, - заявил Чернов.

Он вспомнил имеющуюся в материалах уголовного дела аудиозапись разговора на встрече в гостинице в марте 2010 года, на которой присутствовали Зарубин, Гайзер, Чернов, Валерий Веселов и Маляров.

- Я специально просмотрел расшифровку разговора на встрече в гостинице «Югор». Чего там такого? Ко мне так точно никакого отношения. Какая-то бессмысленная избыточность. Когда следователь прыгал по камере и в восторге рассказывал, как они сейчас нас посадят, потом будут олигархов сажать. Я им сказал: «Один дурак закинет камень в воду, а сто мудрецов думают, как его теперь достать. И вот теперь все сидят и думают: вы — как нас посадить поприличней, мы — как не сесть надолго. Бессмысленная ситуация. Я ничего не делал из того, за что меня сажают.

Показательно было выступление адвоката по назначению, предоставленного бывшему начальнику управления информации администрации главы Коми Павлу Марущаку.

Защитник вступил в дело всего неделю назад.

Адвокат отметил «целый букет смягчающих обстоятельств у Марущака: состояние здоровья, четверо несовершеннолетних детей на иждивении, ранее не судим, единственный кормилец в семье.

- Мы с большим уважением относимся к нашему президенту Владимиру Владимировичу Путину, который на встрече с судейским корпусом призвал судей быть милосерднее и гуманнее. Так если мы действительно с большим уважением относимся к нашему президенту, мы должны взять на вооружение его установки и указания. Поэтому я призываю, прошу учесть это, - заявил адвокат.

Сам Павел Марущак говорил более конкретно.

- Это уже 12-е или 13-е продление. Я уже не знаю, какие основания не изменились и не отпали [для сохранения ареста]. Первый год содержания под стражей основания постоянно менялись: часть отпадала, часть появлялась. С позиции прокуратуры, которая заявила устное ходатайство о продлении ареста, трудно судить. Если у нас состязательный процесс, то хочется задать вопрос: о каких конкретно основаниях идет речь? Там были и злосчастная Шенгенская виза, и загранпаспорт, и недвижимость на Кипре, якобы имеющаяся, и связи с преступным миром и миром правоохранителей. Про основания ничего не могу сказать. На прошлых продлениях выяснилось, что прокуратура фактически переложила на суд — в данном случае на Замоскворецкий суд Москвы - обязанность по обоснованию своей позиции. И, к сожалению, суд эту обязанность на себя принял. На предыдущем продлении суд выступал не как арбитр, а как орган, который обосновывает. Поскольку никаких материалов со стороны прокуратуры не предоставлено. Откуда эти материалы, обосновывающие арест, взялись у апелляционной инстанции — в Мосгорсуде? Кто их подбирал? По какому принципу? - задавал риторические вопросы Марущак.

Он посетовал на то, что условия содержания в СИЗО не позволяют готовиться к суду и поддерживать уровень здоровья.

- Мне в этом плане понравилось высказывание Матиаса Руста, который приземлился на самолете на Красной площади. Его спросили, какие условия содержания в русской тюрьме? Он сидел в одном из СИЗО Москвы. «Я не знаю, как в русской тюрьме. Меня в туалет посадили». В туалете просидел. В принципе ничего не изменилось с тех пор. Мы до сих пор сидим в туалете. За последний месяц я уже четыре туалета сменил. Почему-то администрация считает необходимым побольше мне показать разных камер.

Доводы подсудимых и их защитников не убедили суд, всем фигурантам суд продлил на три месяца ту меру пресечения, которая у них была.