1 февраля исполнилось 88 лет со дня рождения первого президента России Бориса Ельцина. О нем еще долго будут яростно спорить, а в 90-е годы прошлого века отношение к нему россиян меняло направление, как стрелка компаса заплутавшего в лесу туриста. В этом отношении очень характерны два его визита в Коми республику, о которых рассказывает свидетель этих событий известный журналист Игорь Бобраков.

Фото Дмитрия Напалкова и Игоря Бобракова

Вечером 10 июня 1991 года, за два дня до президентских выборов, Борис Николаевич, в ту пору еще спикер российского парламента, прилетел в Сыктывкар. С точки зрения предвыборной кампании, это был не самый удачный ход: город относительно небольшой, голосов много не соберешь. Но Ельцин был уверен в победе, хотя популярный астролог Павел Глоба предсказал, что эти выборы выиграет Николай Рыжков, а через полгода его на президентском посту сменит генерал Громов.

Я тогда был молод, не лишен авантюризма и решил во что бы то ни стало взять у будущего президента интервью прямо у трапа самолета. Для этого я загодя через забор проник на летное поле и два часа просидел возле какого-то ангара, болтая с местными работягами. И когда правительственная «тушка» вырулила к старому зданию аэровокзала, я, держа наготове диктофон, побежал к лайнеру. И тут с горечью обнаружил, что мои старания были напрасными. К трапу самолета совершенно спокойно шагало около десятка человек, среди которых были и журналисты. То есть у меня была возможность исполнить задуманное вполне легально. Впереди всех важно шествовал председатель Верховного Совета Коми АССР Юрий Спиридонов.

Ельцин неспешно спустился по трапу, и в него тут же нацелились несколько диктофонов. Но при этом никто его ни о чем не спрашивал. И я с ужасом понял, что, тщательно продумывая ход операции по проникновению на летное поле, не сочинил ни одного вопроса. И чтобы не затягивать молчание, я спросил первое, что пришло в голову:

– Борис Николаевич, о чем вы думали, когда летели в нашу республику?

– Я-я ду-умал о шахтерах Воркуты, – ответил Ельцин своим характерным говором. – О-о их нелегком труде под землей в тяжелейших условиях.

Ответ мне показался не совсем искренним, ведь он летел в Сыктывкар, а не в Воркуту. Но накануне по центральным телеканалам показали Ельцина в шахтерской каске, ползущего по узкому штреку. В то время регулярно бастующие шахтеры были передовыми бойцами разгорающейся «холодной гражданской войны», а в Ельцине они видели своего «главнокомандующего».

Я задал еще несколько вопросов о целях визита, о его первых шагах на посту президента в случае победы, пока Спиридонов не прервал меня, сказав, что мое время истекло. Мы вслед за Ельциным покинули летное поле, а дома меня ждало еще одно разочарование. Оказалось, что диктофон дал сбой, и краткое интервью с будущим президентом России не записалось.

В следующий раз я увидел живого Ельцина 24 мая 1996 года в Воркуте. Если в Сыктывкар он прилетал на пике своей славы, то к весне 1996 года его рейтинг упал ниже плинтуса. Шахтеры в нем разочаровались, и на выборах в Госдуму большинство из них проголосовало за Жириновского. И теперь Борису Николаевичу во что бы то ни стало требовалось вернуть их, а также всех других граждан России потерянное в ходе тяжелейших реформ доверие. Иначе на президентском посту его сменит Зюганов.

Освещать визит Ельцина прибыло несколько десятков журналистов, поэтому президентская пресс-служба распределила всех по разным точкам, отдавая предпочтение федеральным СМИ. Мне почему-то досталась встреча с учениками и педагогическим составом одной из местных школ.

С погодой Ельцину повезло. Светило и грело весеннее солнышко, приподнимая настроение северян. Учителя и их подопечные в ожидании Президента высыпали на улицу. Вместе с ними высокого гостя ждал один из его охранников, время от времени разговаривая своими коллегами по портативной рации. Я увидел на крыше жилого дома напротив школы трех человек с карабинами, нацеленными прямо на нас. Решив, что готовится теракт, я незаметно подошел к охраннику и негромко сообщил ему об этом. Но он от меня отмахнулся. Оказалось, это тоже президентская охрана.

Ельцин прибыл в школу вместе с Юрием Спиридоновым, теперь уже Главой Коми. Его встретили хлебом-солью и проводили в спортивный зал, где собрались педагоги, старшеклассники и недавние выпускники. Борис Николаевич сел не на приготовленное ему место, а прошел вместе Юрием Алексеевичем в центр зала и устроил школьникам экзамен на знание истории Коми края. Но первый же вопрос вызвал шок. Он звучал так:

– Как раньше называли коми-зырян?

Школьники стали судорожно перешептываться с учителями, а Спиридонов что-то на ухо сказал Ельцину. И тогда, немного смутившись, он признался:

– Да-а, кажется, я сам ответил на этот вопрос. Коми до революции звались зырянами.

Ближе к вечеру Борис Николаевич встретился с общественностью в огромном зале спортивно-зрелищного комплекса «Олимп». Он был забит людьми до отказа и только в одной из секций пустовал первый ряд, с краю которого восседал глава Службы безопасности Президента Александр Коржаков. Я зашел в зал одним последних, а потому мне ничего не оставалось другого, как сесть в этот же ряд, но с другого края. Никто меня не согнал.

Ельцин вышел на сцену под аплодисменты и сказал те слова, которые хотели услышать воркутинцы:

– Шахтеры сделали больше других для того, чтобы Россия пошла по пути демократии, по пути реформ. Но шахтеры и заплатили за реформы самую высокую цену. Поэтому хочу со всей определенностью сказать, что разговоры о том, будто Воркута умирающий город, что пора закрывать Север, считаю вредными.

После этого ему зааплодировали еще сильнее. За час до этого Ельцин в помещении шахты «Воркутинская» подписал указ, согласно которому северные надбавки и районный коэффициент будут субсидироваться из госбюджета. Это означает, что они выводятся из себестоимости угля. Кроме того тарифы на его перевозку снижаются на 60 процентов. Такие меры сделают заполярный уголь конкурентоспособным, задержки зарплат уйдут в прошлое, шахтеры могут забыть про забастовки и голодовки.

Выступившие вслед за президентом профсоюзные лидеры назвали эти решения историческими и призвали воркутинцев голосовать за Ельцина.

Увы, горняки были вновь обмануты в своих ожиданиях и вскоре возобновили акции протеста вплоть до голодовок, «рельсовых войн» и многомесячного сидения на Горбатом мосту возле здания правительства России.

Думаю, деятельность Ельцина, как практически любого крупного политика, нельзя оценить однозначно. И все-таки при всех издержках ему удалось довести до конца то, что начал Горбачев: повернуть ход российской истории на 180 градусов в сторону демократии и рыночной экономики.