Бегство бывших депутатов Владимира Вороненкова и Марии Максаковой в Киев показало, что проект «национализации элит», торжественно заявленный в 2012 году, реализуется далеко не так, как этого хотелось бы властям. Элиты чувствуют себя национализированными только до тех пор, пока у них есть доступ к ресурсам, анализирует «Коммерсантъ».

Фото veskacrimea.ru

В 2012-2013 годах, в начале очередного президентского срока Владимира Путина, важным пунктом повестки дня стал вопрос о «национализации элит». Тему подняли противники власти еще перед парламентскими выборами-2011. Тогда собирательный образ чиновника или депутата, набивающего карманы за счет государственного бюджета, но фактически живущего вместе с семьей за границей, стал одним из самых существенных объектов оппозиционной риторики. В рамках перехвата повестки дня власть не могла не отреагировать на этот вызов.

Проблема была не только в критике и критиках. Зима 2011/12 года остро поставила вопрос о лояльности высшей и средней номенклатуры и бизнеса политическому руководству страны.

Депутаты с белыми лентами в зале пленарных заседаний Госдумы и машины представительского класса с престижными номерами, ожидающие в переулках, пока пассажиры поучаствуют в митингах протеста,— такие симптомы раскола элит власть пропустить не могла.

Вместе с тем свобода распоряжаться заработанным как заблагорассудится была важным элементом негласного контракта между властью и поддерживающими ее элитными группами. События зимы 2011/12 поставили вопрос о том, что контракт должен быть составлен заново, с более жесткими правилами игры. Или по крайней мере о нем должно быть объявлено.

5 сентября 2012 года только что созданный Фонд развития гражданского общества (ФОРГО) под руководством бывшего главы управления внутренней политики (УВП) Константина Костина провел в Госдуме одно из первых своих мероприятий, круглый стол "Национализация элит". За несколько дней до этого президент Владимир Путин внес в Госдуму два законопроекта. Первый запрещал чиновникам всех уровней и силовикам иметь зарубежные счета, второй — обязывал извещать о заграничной недвижимости. Депутат Вячеслав Лысаков, представлявший более радикальный законопроект, прямо заявил о том, что "люди, которые являются представителями власти, зачастую используют административный ресурс, возможность заработать, при этом заработанное используется для создания запасного аэродрома вне пределов Российской Федерации. Это должно быть исправлено путем введения новых правил игры, нового регламента". При этом он подчеркнул, что время терапии прошло и настало время "хирургического вмешательства".

Его как такового не потребовалось. В целом и исполнительная, и законодательная власть прошли испытание почти без потерь. Нельзя сказать, что ужесточившиеся меры привели к повальному бегству из власти людей, которые не согласились играть по новым правилам. В первый год Совет федерации покинули четыре сенатора: фигуранты списка Forbes Николай Ольшанский и Андрей Молчанов, Виталий Малкин, которого заподозрили в сокрытии имущества в США, и Борис Шпигель. Уехал за границу бывший губернатор Пермского края Олег Чиркунов, и его в общем невинные слова о том, что ближайшие 10 лет он не собирается возвращаться в Россию, были восприняты крайне жестко не столько былыми соратниками по губернаторскому корпусу сколько общественностью.

Иногда от "национализации" бывала и прикладная польза. В частности, на выборные должности перестали претендовать люди, которые могли бы составить конкуренцию представителям власти. Так, в 2013 году из-за невозможности быстро привести свои дела в соответствие с новыми требованиями не стал выдвигаться кандидатом в мэры Москвы Михаил Прохоров, занявший за год до того на президентских выборах третье место. Это облегчило кампанию Сергея Собянина — впрочем, к тому моменту политический проект миллиардера выглядел скорее угасающим.

А события 2014 года показали, что власти удалось консолидировать вокруг себя номенклатуру. Чиновники самого высшего ранга с видимым миру смехом встречали известие о том, что попали под "крымские" санкции, называя это "высокой честью". Были ли там невидимые миру слезы — до поры до времени было неизвестно.

В любом случае проект "национализации элит" можно было считать реализованным.

Избранная в оппозиционном 2011 году Государственная дума стала верным и немногословным помощником администрации президента и правительства.

Новые правила игры обеспечили повышенную лояльность и тем, что заставляли не отклоняться от генеральной линии, и тем, что стали приучать номенклатуру к некоторой осторожности в пользовании добытыми ресурсами. По крайней мере, широко оповещать мир о том, как умеет веселиться русский чиновник, номенклатурные гуляки стали меньше.

Бегство бывших депутатов Госдумы Вороненкова (КПРФ) и Марии Максаковой ("Единая Россия") поставило под вопрос реальную успешность "национализации элит". Выяснилось, что проигрыш во внутривидовой борьбе приводит не просто к спешному отъезду за пределы страны, не просто отказу от своего места в общем строю, но и к политическим выводам. "Новые оппозиционеры" Вороненков и Максакова говорят в общем не то чтобы неожиданные вещи: далеко не все во власти поддерживают "крымский курс" Владимира Путина, система власти крайне далека от демократии и т. д. Однако говорят об этом люди, которые еще недавно были не так далеко от власти. И главный намек — на то, что так, как они, думают многие. Машины представительского класса с престижными номерами далеко от оппозиционных митингов не уехали: просто номера теперь заклеены.

Проблема для власти в том, что аналогичных заявлений теоретически теперь можно ждать, например, почти от всех депутатов прошлой Думы, которые не переизбрались и не получили никакой компенсации. Любой из них, потеряв статус и возможность для былых преференций, может выехать в другую страну и там начать делиться своими представлениями о механизме принятия решений, клясться, что его депутатской карточкой все время голосовали другие люди. А сам он ничего не поддерживал и т. д. и т. п.

Депутатам Госдумы прошлого созыва есть что терять. По данным Центризбиркома РФ, совокупный годовой доход кандидатов от партий "Единая Россия", "Справедливая Россия", КПРФ и ЛДПР, прошедших в Госдуму VI созыва, составил 15,29 млрд руб., а их суммарная зарплата — 2,95 млрд руб. На каждого соответственно пришлось 610,5 тыс. руб. и 117,9 тыс. руб. в месяц при средней зарплате по стране в 21 тыс. руб. На банковских счетах у кандидатов партий-победительниц хранилось 26,4 млрд руб. (в среднем по 12,6 млн), что примерно равно стоимости программы по реализации государственной национальной политики РФ на 2017-2025 годы. Кандидаты также владели 3376 транспортными средствами, что соответствует строящейся 15-этажной парковке в деловом центре "Москва-Сити". Кандидаты парламентских партий владели земельными участками общей площадью 72 346 га, что по размеру превышает 120 тыс. футбольных полей. Нет гарантий тому, что нынешние депутаты сильно беднее.

Но на Охотном Ряду трудятся далеко не самые богатые и не самые успешные номенклатурщики в сравнении с теми, кто работает в федеральных или региональных органах исполнительной власти.

Есть ли гарантия, что по дороге, проторенной двумя депутатами, не пойдут и другие представители номенклатуры, проигравшие в ходе внутривидовой борьбы?

Твердых, теперь получается, что и нет. И простых способов решения проблемы тоже нет.

Изымать у номенклатурных работников заграничные паспорта, хранить их в специальных сейфах и выдавать по мере необходимости? И это тоже не спасало от "невозвращенцев" в более строгие времена, к тому же границы теперь далеко не такие, как при СССР. И вообще, нынешняя власть не очень любит по-настоящему радикальные меры.

Набирать в институты управления новых людей, не привыкших становиться бенефициарами разного рода проектов попутно с государственной работой? Об этом речь идет уже достаточно давно, но найти такого рода кадры в товарном количестве пока не получилось ни у одного из кремлевских администраторов. Разгул, по крайней мере публичный, теперь не тот, что лет 10 назад, но бедные и самоотверженные люди во власть по-прежнему не идут.

Изменить правила игры, разделив власть и собственность? Некоторые меры в этом направлении и предприняты, и предпринимаются. Термин "конфликт интересов" прочно вошел в аппаратный обиход. Однако каждый день приносит новости, показывающие, что до финального успеха еще очень далеко. И пока этого не произойдет, каждый проигравший номенклатурщик будет потенциальной опасностью хотя бы потому, что очень хорошо знает правила игры, в которую играл до поражения.