По «делу Гайзера» дал показания Павел Марущак. Огласили 14 протоколов его допросов, проведенных с сентября 2015 по октябрь 2016 года. По словам подсудимого, находясь в СИЗО, он вплоть до мая - июня 2016 года надеялся на смягчение меры пресечения и подписывал протоколы допросов, в которых содержались в том числе сведения, которые ему указывали оперативные работники, но о которых он в действительности не был информирован.

Фото Романа Имполитова

Такими сведениями в протоколах допросов оказалась информация о сводном брате Алексея Чернова, что тот является крупным предпринимателем.

Марущак признал, что в своих показаниях на предварительном следствии он оговорил себя и других фигурантов.

По его словам, он на своей должности начальника управления информации администрации главы Коми не обладал никакими сведениями об экономических преступлениях, которые сейчас вменяются остальным подсудимым. Марущак утверждает, что ничего не знал о сделках с акциями Зеленецкой птицефабрики, сыктывкарских молокозавода и хлебокомбината, офшорных компаниях, звучавших по уголовному делу, сделках с Сыктывкарским промышленным комбинатом, гостиницей «Авалон».

Среди прочего Марущаку инкриминируют «обеспечение безопасности преступного сообщества в информационной, политической и общественной сферах, осуществление общей координации деятельности подконтрольных общественных и политических организаций Коми, включая общественную палату региона, формирование ее кадрового состава, проведение негласной работы с представителями этих организаций».

По словам подсудимого, он не влиял на состав общественной палаты Коми и не формировал ее состав. По словам Марущака, он лишь предлагал Чернову и Гайзеру список лиц, которых необходимо, по его мнению, включить в состав палаты, чтобы в организации были представлены разные социальные группы: научные работники, правозащитники, экологи, служители культа, зоозащитники, инвалиды и другие.

Среди кандидатур, которых предложил Марущак, оказались отец Филипп, националист Алексей Колегов, зоозащитница Светлана Уваркина, лидер еврейской национальной автономии Леонид Зильберг, председатель республиканской потребкооперации Терещенко, которая является тещей Константина Ромаданова. Две трети предложенных Марущаком кандидатур не попали в состав общественной палаты региона.

По словам подсудимого, это говорит о том, что он взаимодействовал с общественными объединениями в рамках своих должностных обязанностей, а не в интересах преступного сообщества, о котором не подозревал.

Подсудимый подробно остановился на Алексее Колегове и его организации «Рубеж Севера», запрещенной в России с 2016 года.

- Я действительно познакомился с таким представителем бизнес-сообщества, крупным бизнесменом Алексеем Колеговым. Он занимал правый спектр в своих взглядах и говорил, что хотел бы проявить свою активность на этом поле. Ситуация в это время на общественном поле в республике складывалась следующим образом. Лидером правых в республике Коми был Юрий Екишев. Это радикальный националист. На то время он уже был осужден за разжигание межнациональной розни. Действовал он активно, дерзко. Он не просто писал в газету о своих взглядах, а проводил военизированные шествия. Планировал рейды на сыктывкарском городском рынке, где торгуют не жители коми глубинки, с требованием изгнать приезжих торговцев. Это создавало определённую проблему на общественном поле республики, грозило беспорядками, причем как со стороны сторонников Екишева, так и обижаемых им торговцев и других людей.

По словам подсудимого, Екишев также был сторонником Русской православной церкви за рубежом и заявлял, что необходимо передавать храмы от РПЦ, которые захвачены спецслужбистами, а также представителями одной национальности, нужной патриархии.

Алексей Чернов совместно с правоохранительными органами определил концепцию решения проблемы Екишева.

- Просто репрессиями проблемы Екишева уже не решить. Потому что к моменту разговора с Колеговым Екишев уже сидел в тюрьме, а активность его сторонников не спадала. У него оказалась матушка, у которой такие же радикальные взгляды. Она тоже считала, что надо штурмовать центральный рынок, что надо с пиками идти на железнодорожный вокзал. Понятно было, что посадкой проблема национализма не решалась. Как я понимаю, на встрече Чернова с руководством правоохранительных органов было принято решение, что надо заместить позицию Юрия Екишева человеком, который хотя бы не будет кричать, что надо резать представителей тех или иных национальностей, перейдет к какой-то вменяемой риторике. Пусть и правого спектра, но без перегибов уголовного характера. Эта концепция прямо следует из справки, которую я направил Чернову в качестве рабочего материала на электронную почту.

По мнению Марущака, необходимость такого шага была подтверждена.

- Я консультировал Колегова относительно медийного взаимодействия, механизма общественного взаимодействия, просто с точки зрения формирования его имиджа. При этом Чернов обозначил несколько организационных моментов. Мне как юристу нужно было, чтобы не допускались высказывания, связанные с разжиганием межнациональной розни, поскольку это чревато было для всех участников этого смелого эксперимента.

Второе, за Алексеем Колеговым закреплялись кураторы из МВД Республики Коми, УФСБ Республики Коми. Непосредственно Колегову Чернов передал телефон замначальника УФСБ и замминистра МВД, с которыми он был должен взаимодействовать по вопросам. В суде Колегов это подтвердил косвенно, мельком.

По признанию подсудимого, он постоянно напоминал Колегову, что не должно быть никаких секретов.

- «Мы здесь не играем с этими структурами. Должна быть полная открытость. В противном случае, все будет неверно воспринято и полностью исказит суть нашей работы».

По словам подсудимого, деятельность Колегова и помощь ему со стороны Марущака не касалась тех составов преступлений, которые вменяются сегодня подсудимым.

Марущак настаивал, что в предполагаемое преступное сообщество не вступал,

- Никакой дисциплины в преступном сообществе не было. Была дисциплина в рамках исполнения должностных обязанностей госслужащего. Я дважды привлекался к дисциплинарной ответственности. Первый раз за то, что на 15 минут опоздал на совещание, которое проводил Ромаданов, в результате чего мне был объявлен выговор. Из-за этого я полгода не получал премии. Второй раз привлекался за взаимодействие с журналистами в Ухте по делу бывшего мэра Ухты Олега Казарцева.

- Казарцев - мой знакомый, его привлекали к уголовной ответственности за выделение квартир. После пожара в торговом центре «Пассаж» в Ухте сменили все руководство силовых органов. Новые руководители правоохранительных структур должны были получить квартиры. Казарцев по требованию руководителя одного из силовых ведомств эти квартиры выделил. Впоследствии, как оказалось, это уголовное преступление. Я считал, что уголовное преследование Казарцева несправедливо, и просто хотел, как знакомый, его проконсультировать. Сотрудники правоохранительных органов посчитали по-другому. И меня привлекли к дисциплинарной ответственности. Думаю, что, если бы у нас действительно существовало организованное преступное сообщество, меня бы отмазали.

Марущак также коснулся документов о деятельности республиканского избирательного штаба, которые были обнаружены в его кабинете.

- Полагаю, что это не является проявлением организованного преступного сообщества, потому что в тот период, который мы с вами рассматриваем, - с 2010 по 2015 год - та деятельность республиканского избирательного штаба была абсолютно одинаковой, не отличалась по годам. Проводились выборы в Государственный совет, Государственную Думу, (дважды) избирали президента Российской Федерации и губернатора Гайзера. Деятельность штаба во все избирательные кампании была одна и та же: одни и те же люди, один и тот же формат работы, сходные задачи, сходные результаты. Поэтому, если это является деятельностью организованного преступного сообщества, то лидеры ОПС у нас сидели здесь, в Москве, а не в Сыктывкаре. Следствие считает, что я размещал предвыборную агитацию, чем способствовал замещению выборных должностей членами организованного преступного сообщества. В силу занимаемой должности я не мог размещать предвыборную агитацию. Это несовместимо со статусом члена избирательной комиссии республики Коми с правом решающего голоса.

При этом Марущак признал, что по итогам выборов получал премии. Избирательная кампания считалась успешной, если была большая явка и обошлось без громких скандалов.

Подсудимый заявил, что не понимает, почему его судят за участие в организованном преступном сообществе.

- Я сам немножко не понимаю, как можно правомерно участвовать в ОПС. Наверное, потому что конкретный состав преступления мне не вменен. Какое положение действующего законодательства я нарушил в виде преступления, чтобы поучаствовать в этом преступном сообществе? Очевидно, лидером [ОПС] я не являюсь. В преступном сообществе участвую на законных основаниях. Кроме того, из материалов уголовного дела неясно, кому все-таки я подчиняюсь. В обвинительном заключении у Чернова нет указания, что он руководит мной, а в моем обвинительном заключении нет указания, кому я подчиняюсь.

По словам Марущака, он не оказывал противодействия правоохранительным органам при расследовании уголовных дел экс-мэра Ухты Олега Казарцева и бывшего депутата Госсовета Коми Акифа Саядова.