Прокуратура Сыктывкара закончила расследование уголовного дела в отношении музыканта Саввы Терентьева, который 14 февраля прошлого года оставил нелицеприятный комментарий о сотрудниках милиции в блоге журналиста Бориса Суранова. 7 марта дело направлено в Сыктывкарский суд, поскольку днем раньше заместитель прокурора столицы Коми Юрий Рудометов утвердил обвинительное заключение. Обвинение г-ну Терентьеву было предъявлено 22 февраля по ч.2 ст. 282 Уголовного кодекса РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства».

     Савва Терентьев

Свой комментарий юзер Терентьев оставил после того, как прочитал комментарии посетителей блога, обсуждавших, как за день до этого в Инте сотрудники отдела «К» МВД Коми блокировали работу муниципальной газеты «Искра», обнаружив в издании пиратские программы. Посетители блога Бориса Суранова связали изъятие системных блоков в редакции с тем, что милиция исполняла политический заказ, поскольку 11 марта в республике были намечены выборы депутатов госсовета и представителей органов местного самоуправления. Газета «Искра» контролировалась в то время исполняющим обязанности мэра Инты Владимиром Шахтиным, находившимся в жесткой оппозиции к властям республики.

16 марта в квартире, где проживает Савва Терентьев, был проведен обыск, в результате чего сотрудники отдела «К» изъяли системный блок и носители информации. Расследование продолжалось почти год. За это время сменилось три следователя, проведены две экспертизы – одна лингвистическая и две социогуманитарных.

Защитники Саввы Терентьева уверены, что следствие с самого начала нарушало права их клиента, так как при назначении каждой экспертизы следователи не ставили об этом в известность ни подозреваемого, ни его защитников. Адвокат Оксана Жевнерова уверена, что таким образом следствие изначально не давало возможность защите заявить отвод сыктывкарским экспертам, поставить перед ними дополнительные вопросы.

После ознакомления с результатами социогуманитарной экспертизы, которую проводили доктор исторических наук Юрий Шабаев, кандидат исторических наук Павел Котов, доктор философских наук Игорь Гончаров и доктор филологических наук Михаил Мелихов, адвокаты Саввы Терентьева Оксана Жевнерова и Владислав Коснырев ходатайствовали перед следствием об исключении из доказательной базы заключения экспертов. Юристы мотивировали это тем обстоятельством, что перед экспертами были поставлены вопросы правового характера, на который выбранные эксперты априори не могли отвечать как специалисты.

Следователь удовлетворил ходатайство, однако спустя некоторое время назначил повторную экспертизу, в ходе которой свое заключение по тем же вопросам вынесли вышеозначенные господа. По словам Оксаны Жевнеровой, выводы повторной экспертизы и стали основой для обвинения Савве Терентьеву.

Как следует из материалов дела, господин Терентьев обвиняется в том, что «действуя из личных побуждений, основанных на неприязненном отношении к определенной группе лиц – сотрудникам милиции, решил оказать публичное воздействие на людей с целью побуждения их к совершению насильственных действий в отношении сотрудников милиции, зарождению у людей решимости и стремления совершить противоправные действия в отношении последних».

- В то время как по делу требуется установлении направленности публикации путем социально-психологического, психолингвистического и семантического анализа текста и языковых приемов, используемых публикатором, назначается философская, историческая, искусствоведческая, стилистическая, гуманитарная экспертиза, - довели до сведения следователя адвокаты Коснырев и Жевнерова. – В результате экспертное исследование подменяется историческими, религиоведческими, политологическими, биологическими, антропологическими и другими, подчас дилетантскими рассуждениями.

Следствие, кстати, направляло текст высказывания Саввы Терентьева на экспертизу в Санкт-Петербургский музей антропологии (Кунсткамера), однако его сотрудники сочли, что это не их профиль.

Между тем, еще в ходе предварительного следствия следователь Светлана Липина назначила судебно-лингвистическую экспертизу, которую проводила завкафедрой русского языка и общего языкознания СГУ Наталья Сергиева. Как следует из заключения г-жи Сергиевой, «в анализируемых высказываниях содержится информация, высказанная в форме предположения…».

- В данном контексте, - заключила эксперт Сергиева, - предположение выступает как одна из форм выражения мнения о работниках милиции. – Мнение является субъективным, резко отрицательным по оценке.

 Ознакомившись с материалами уголовного дела в отношении Терентьева С.С., полагаю необходимым заявить следующее:

Терентьев обвиняется в том, что он, действуя из личных убеждений, основанных на неприязненном отношении к определённой группе лиц – сотрудникам милиции, решил оказать публичное воздействие на людей с целью побуждения их к совершению насильственных действий в отношении сотрудников милиции, зарождению у людей решимости и стремления совершить противоправные действия в отношении последних, оставил на ресурсе (блоге) http://suranov.livejournаl.com в сети Интернет текстовое сообщение, в котором имеется призыв к возбуждению ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по принадлежности к социальной группе – сотрудникам милиции.

Полагаю, что указанное обвинение не основано на Законе и не соответствует фактическим обстоятельствам. В нарушение требований ст. 75 УПК РФ в основу обвинения положены недопустимые доказательства (в первую очередь заключения так называемой «социогуманитарной экспертизы» (далее по тексту «СГЭ»). При этом не получили какой-либо правовой оценки доказательства, которые не согласуются с изложенной обвинительной версией.

II. Доказательства, имеющиеся в материалах дела, свидетельствуют об отсутствии состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ.

Постановление о привлечении Терентьева С.С. в качестве обвиняемого является незаконным и необоснованным.
В ходе предварительного следствия следователем Липиной С.М. была назна-чена судебно-лингвистическая экспертиза спорного текста, которая произведена экс-пертом Сергиевой Н.С., заведующей кафедрой русского языка и общего языкознания Сыктывкарского университета, кандидатом филологических наук, доцентом.

Не смотря на то, что заключение эксперта Сергиевой Н.С. не лишено спорных тезисов и предположений, оно, тем не менее, является гораздо более информативным в части описания хода исследования спорного текста, произведённого экспертом, и обоснования его выводов.

В числе прочих перед экспертом был поставлен вопрос о том, какова смысловая направленность совокупности предложений, составляющих спорный текст.

Анализируя высказывание 8-9 («было бы хорошо, если б в центре каждого города россии, на главной площади (в Сыктывкаре – прям в центре стефановской, где ёлка стоит – чтоб всем видно было) стояла печь, как в Освенциме, где церимониально, ежедневно, а лучше - дважды в сутки (в полдень и полночь, например) – сжигали бы по неверному менту, народ, чтоб сжигал.») (станица 8), эксперт указала, что «в анализи-руемых высказываниях содержится информация, высказанная в форме предположения…», «В данном контексте предположение выступает как одна из форм выражения мнения о работниках милиции. Мнение является субъективным, резко отрицательным по оценке».

К аналогичному выводу эксперт пришла и в результате исследования всей сово-купности предложений, составляющей спорный текст. Так, отвечая на вопрос № 2, экс-перт указала следующее: «В анализируемом тексте автор высказывает мнение о работниках милиции, их личных и профессиональных качествах. Мнение является субъективным и оценочным. Свою резко негативную оценку он выражает в грубой, неприличной, агрессивной и оскорбительной форме».

Полагаю, что приведённые выводы эксперта свидетельствуют о том, что действия лица, являющегося автором спорного комментария (вне зависимости от того, кто именно является данным лицом), не содержат признаков деяния, инкриминируемого Терентьеву. Данный вывод основан на следующем:

Спорный комментарий, размещённый в блоге http://suranov.livejournаl.com, представляет собой часть заочной дискуссии, развернувшейся на данном ресурсе, а также в блоге http://seringvar.livejournal.com в связи с обсуждением сообщения пресс-службы КПК «Мемориал» об использовании в городе Инта Республики Ко-ми сотрудников милиции в борьбе с политической оппозицией и оппозиционными СМИ.

Статьей 29 Конституции РФ каждому гарантирована свобода мысли и слова. Часть 3 указанной статьи гласит, что никто не может быть принуждён к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.

Статья 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая в силу положений части 4 ст. 15 и части 1 ст. 17 Конституции РФ является составной частью правовой системы Российской Федерации, гарантирует каждому право свободно выражать своё мнение, которое включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.

Конвенция не сводит свободу выражения мнений к одной лишь свободе обсуж-дать действия властей или вопросы, живо интересующие общество, как это имело место в ситуации, в связи с которой возник спорный комментарий, авторство которого, по версии обвинения, принадлежит Терентьеву. Эта свобода рассматривается и как основа самореализации каждого человека. В Конвенции такое понимание свободы мнений является основополагающим, оно сформулировано Судом в одном из его первых решений – решении по делу Хендисайд против Соединённого Королевства (Handyside v. UK.)

В указанном решении суд указал следующее: «свобода выражения мнений представляет собой одну из основных опор демократического общества, являясь одним из главных условий его прогресса и самореализации каждого из его членов … она применима не только к «информации» или «идеям», которые встречают благожелательный приём или рассматриваются как безобидные или безразлич-ные, но также и к таким, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство государству или части населения. Таковы требования плюрализма, толерантности и либерализма, без которых нет демократического общества.» (русский перевод приводится по изданию: Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. М. 2000 г. С. 526)

В решении по делу Лингенс против Австрии (Lingens v. Austria) Европейский Суд, установив нарушение ст. 10 Конвенции, указал в частности следующее:

«… свобода политической дискуссии составляет стержень концепции демократического общества, которая проходит через всю Конвенцию.»

«… пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шире, чем в отношении частного лица. В отличие от последнего, первый должен проявлять и большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества, к каждому его слову и действию. Нет сомнения, что п. 2 статьи 10 позволяет защищать репутацию каждого, т.е. распространяется и на политиков, даже когда они выступают не в личном качестве; но в таких случаях противовесом подобной защиты выступает интерес общества к открытой дискуссии по политическим вопросам.»

«С точки зрения Суда, следует проводить тщательное различие между фак-тами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, то-гда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказыванию.»

Европейский Суд распространил действие принципа повышенной терпимости к критике и на государственных служащих, которые не известны широкому кругу лиц, как политические и общественные деятели, но от них зависит принятие определённых решений.

Так, Европейский Суд установил нарушение статьи 10 Конвенции в деле Тор-герсона (Торгерсон против Исландии), который на национальном уровне был при-знан виновным и приговорен к штрафу за диффамацию (распространении порочащих сведений) неназванныx представителей полиции, выразившуюся в том, что в двух опубликованных в газете статьях о жестокости полиции он применил в отношении полицейских следующие высказывания:"дикие звери в униформе"; "жертвы полицейского скотства»; "позволяя скотам и садистам давать волю своим извращениям»; «бывало, что люди впадали в состояние новорожденных младенцев в результате при-менения удавок; этому приему полицейские и вышибалы учатся и затем используют его с звериной непосредственностью вместо того, чтобы управлять людьми осмот-рительно и заботливо.»; "их поведение настолько соответствовало тому образу нашей полиции, защищающей саму себя, который постепенно формируется в глазах общества: запугивание, фальсификация, незаконные действия, необоснованные представления, поспешность и неумелость".

В решении по данному делу Европейский Суд указал что «в его прецедентном праве нет предписания проводить различие … между политической дискуссией и об-суждением другиx вопросов, вызывающиx озабоченность общества»;
«Статьи касаются вопросов большой общественной значимости… Это правда, что обе статьи написаны в очень крепких выражениях. Однако, уделяя должное внимание их цели и воздействию, для которых они писались, Суд придерживается мне-ния, что используемый в статьях язык не может быть расценен как чрезмерный»;

«…Суд полагает, что признание заявителя виновным и обвинительный приго-вор могут воспрепятствовать открытой дискуссии по общественно значимым вопросам»;

«…Суд пришел к заключению, что доводы, выдвинутые правительством, не яв-ляются достаточными, чтобы показать, что вмешательство, по поводу которого была заявлена жалоба, соответствовало преследуемой законной цели. Таким образом, это не было "необходимо в демократическом обществе».

Приведенные примеры из практики Суда свидетельствуют о том, что в отношении политического деятеля, должностного лица границы приемлемой критики шире, чем в отношении частного лица. В свою очередь требования, касающиеся защиты репутации таких лиц, необходимо, по мнению Суда, соотносить с интересами проведения открытой дискуссии по политическим и иным вызывающим общественный интерес проблемам.

Полагаю, что уголовное преследование автора спорного комментария, которым по версии следствия является Терентьев С.С., также не является необходимым в демократическом обществе, а признание последнего виновным воспрепятствует открытой дискуссии по общественно значимым вопросам.

I. Как следует из постановления о привлечении в качестве обвиняемого от 22.02.2008 г., вывод о том, что упомянутый текст направлен на возбуждение ненависти против определённой социальной группы (милиционеров, работников МВД) и на унижение их достоинства, основан на заключении дополнительной комплексной «социо-гуманитарной» экспертизы № 27 от 22.02.2008 г., произведённой «экспертами» Шабае-вым Ю.П., Гончаровым И.А., Котовым П.П. и Мелиховым М.В.

Указанная экспертиза назначена постановлением следователя Романович от 22 февраля 2008 г. с целью устранения недостатков ранее произведённой этими же экс-пертами комплексной социогуманитарной экспертизы № 13 от 30 апреля 2007 г., которые, по мнению следователя, выражаются в отсутствии ссылок на научные работы, а также в отсутствии выводов каждого из экспертов по исследованным вопросам в своей компетенции.

Полагаю, что перечисленные экспертные заключения получены с грубейшими нарушениями норм Уголовно-Процессуального Кодекса РФ, Закона РФ «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» и по этой причине в силу положений ст. 75 УПК РФ является недопустимыми доказательствами, в связи с чем они не имеют юридической силы и не могут быть положено в основу обвинения.

1. При назначении и производстве упомянутых экспертиз следствием проигнорированы не только требования Закона, но и Методические рекомендации «Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды» (утверждены Заместителем Генерального прокурора РФ М.Б. Катышевым 29.06.99 года № 27-19-99), в том числе следующие:

«- Для правильной квалификации противоправных деяний, связанных с возбуждением вражды, рекомендуется привлечение экспертов, профессионально владеющих специальными познаниями в области социальной психологии и лингвистики.

- Установление смысловой направленности текстов по возбужденным уголовным делам данной категории является компетенцией судебной социально-психологической экспертизы.

- При решении вопроса о привлечении того или иного специалиста к исследованию рекомендуется выяснять его компетентность в отрасли перечисленных отраслей знаний.

- В некоторых случаях вопросы подлинности приведенных фактов и достоверности сообщений лежат за пределами психолингвистического анализа и относятся к компетентности других специалистов: историков, религиоведов, экономистов, политологов, генетиков, антропологов, этнологов и др. Таких специалистов необходимо привлекать для проведения комплексных экспертиз наряду с социальным психологом, и вопросы экспертам должны быть сформулированы так, чтобы каждый из них имел четкое задание в пределах своей компетенции».

Первоначальная СГЭ была назначена 1 апреля 2007 г. постановлением следователя прокуратуры Липиной С.М. В нарушение требований ст. 199 УПК РФ упомянутым постановлением следователь Липина поручила производство экспертизы непоименованным экспертам института языка, литературы и истории Коми научного центра Уральского отделения Российской Академии наук - организации, которая не является экспертным учреждением (то есть, специализированной организацией, созданной для обеспечения исполнения полномочий судов, судей, органов дознания, лиц, производящих дознание, следователей посредством организации и производства судебной экспертизы) и не имеет в своём штате экспертов (то есть, лиц, производящий судебную экспертизу в порядке исполнения своих должностных обязанностей).

При этом в нарушение требований пункта 2 части 1 статьи 195 УПК РФ указанное постановление не содержит ни указания Ф.И.О. конкретных лиц, признанных экспертами, ни указания на то, какими именно специальными познаниями должны обла-дать лица, которые должны ответить на вопросы следователя.

Так, из текста вопросов №№ 1, 3, 4 и 5, поставленных перед экспертами в постановлении следователя Липиной от 1 апреля 2007 г., следует, что на них необходимо ответить «с точки зрения науки», но при этом не указано, какой именно. Аналогичный вопрос (под номером 1) содержится и в постановлении следователя Романович от 22 января 2008 г.

Материалы дела не содержат сведений о том, кто именно, на каких правовых основаниях и по каким критериям определил перечень экспертных специальностей, необходимых для ответа на вопросы следователя, признал экспертами доктора исторических наук Шабаева Ю.П., кандидата исторических наук Котова П.П., доктора философских наук Гончарова И.А., доктора филологических наук Мелихова М.В. и поручил им производство экспертизы по вопросам, поставленным следователем Липиной.

Не имеется в деле и каких-либо документов, подтверждающих необходимый уровень компетентности перечисленных лиц, а также документов, которые свидетельствовали бы о том, что указанные эксперты прошли подготовку по конкретной экс-пертной специальности.

Статьёй 7 Закона «О государственной экспертной деятельности» предусмотрено, что эксперт дает заключение, основываясь на результатах проведенных исследований в соответствии со своими специальными знаниями.

Пункт 4 части 3 ст. 57 УПК РФ также предусматривает, что эксперт вправе давать заключение в пределах своей компетенции.

Пленум Верховного Суда СССР в своём постановлении от 16.03.1971 г. №1 «О судебной экспертизе по уголовным делам» (п. 11), указал следующее: «…Судам надлежит учитывать, что вопросы, поставленные перед экспертом, и его заключение по ним не могут выходить за пределы специальных познаний лица, которому поручено проведение экспертизы... Суды не должны допускать постановку перед экспертом правовых вопросов, как не входящих в его компетенцию (например, имело ли место хищение либо недостача, убийство или самоубийство и т. п.)...»

Между тем, ни постановление от 1 апреля 2007 г., ни постановление от 22 января 2008 г. не содержат вопросов, которые входили бы в компетенцию специалистов в области исторических или философских наук.

При этом очевидно, что вопросы № 1 и № 2, поставленные на разрешение экспертов в постановлении от 1 апреля, входят в компетенцию специалиста в области социологии, а вопрос № 5 постановления от 22 января входит в компетенцию специалистов в области социальной психологии и лингвистики.

Более того, вопросы №№ 3, 4, 5, 6 постановления от 1 апреля 2007 г. и вопросы № 1, 2, 3, 4, 6, 7, 8 постановления от 22 января 2008 г. носят правовой характер, поскольку касаются описания признаков объективной и субъективной стороны преступ-ления, предусмотренного статьёй 282 УК РФ, и, следовательно, они входят в компетенцию юриста (следователя, прокурора, судьи), но никак не историка, философа или филолога.

В результате игнорирования приведённых требований Закона в материалах дела, касающихся назначения и производства первоначальной и дополнительной СГЭ, содержатся многочисленные типичные ошибки и нарушения, описанные в приведённых выше Методических рекомендациях от 29.06.99 г., в том числе следующие:

«- При назначении судебных экспертиз и исследований наиболее типичны следующие ошибки: 1. Привлечение в качестве экспертов и специалистов лиц, некомпетентных в данной сфере; 2. Неправильная постановка вопросов перед экспертами; 3. Неправильная оценка выводов, полученных в результате проведения экспертиз.
- … многие постановления о назначении экспертиз не содержат изложения фактических обстоятельств дела.

- Неверно определяются природа и предмет использования специальных познаний.

- В то время как по делу требуется установление направленности публика-ции путем социально-психологического (психолингвистического и семантического) анализа текста и языковых приемов, используемых публикатором (оратором), на-значается философская, историческая, искусствоведческая, стилистическая, гуманитарная экспертиза.

В результате экспертное исследование подменяется историческими, религиоведческими, политологическими, биологическими, антропологиче-скими и другими, подчас дилетантскими, рассуждениями.

- При назначении экспертизы не всегда в надлежащем объеме выясняется уровень компетентности привлекаемого для этой цели лица: соответствует ли сфера его деятельности, профессиональный опыт, научные труды той области специальных познаний, к которой относятся вопросы, подлежащие разрешению.

- Порой вся «исследовательская часть» сводится к простому пересказу некоторых выражений и фраз, неаргументированному изложению личного отношения к ним эксперта.

- Иногда специалисты дают двусмысленные, внутренне противоречивые заклю-чения, что совершенно недопустимо. Подчас… выходят за рамки своих специальных познаний.

- Некоторые эксперты берут на себя несвойственную им роль комментатора законодательных норм.»

2. Основанием для производства дополнительной СГЭ явилось постановление следователя прокуратуры Романович С.В. от 22 января.2008 г. о её назначении.

Как следует из текста заключения № 27, экспертиза начата 22.01.2008г. и оконче-на 13.02.2008 г.

В нарушение требований ст.195, 198 УПК РФ, и вопреки общеобязательной правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в его Определении от 18.06.04 г. № 206-О по жалобе Корковидова А.К. на нарушение его конституционных прав статьями 195, 198 и 203 УПК РФ, Терентьев С.С. и его защитник ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы 20 февраля 2008 года, то есть, через неделю после окончания производства экспертизы, что сделало бессмысленным производство данного процессуального действия, поскольку вне зависимости от того, какие заявле-ния и ходатайства, (включая заявление защиты об отводе экспертов), были сделаны обвиняемым и защитой, их разрешение не имело правового смысла и было предопределено самим фактом окончания проведения экспертного исследования.

3. Вынося постановление о назначении дополнительной экспертизы, следователь сослался в нем на заключение ранее проведенной комплексной социогуманитарной экспертизы №13 и указал, что согласно выводам последней в спорном тексте имеются призывы на возбуждение ненависти против определенной социальной группы (милиционеров работников МВД) и на унижение их достоинства, однако, исследовательская часть указанного заключения имеет ряд недостатков, которые необходимо устранить путем проведения дополнительной экспертизы.

В соответствии со ст. 207 УПК РФ дополнительная экспертиза может быть назначена при недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела. В случае же возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта или наличия противоречий в выводах экспертов может быть назначена повторная экспертиза, производство которой поручается другому эксперту.

Между тем, еще 30 августа 2007 г. года своим постановлением следователь Романович С.В. удовлетворил ходатайство защиты об исключении на основании ст.75 УПК РФ заключения экспертизы №13 из числа доказательств.

Таким образом, в силу положений ст. 75 УПК РФ отсутствовали правовые основания для назначения и производства дополнительной экспертизы с целью устранения недостатков недопустимого, а значит, юридически несуществующего доказательства (экспертиза №13).

Постановление следователя от 22.01.08 г. является незаконным еще и потому, что содержит ссылку на содержание доказательства (выводы экспертов), признанного недопустимым.

4. При всем этом, заключение дополнительной экспертизы № 27 не соответствует требованиям ч. 2 ст. 201, ч. 1 ст. 204 УПК РФ, поскольку его исследовательская часть по прежнему, также как и в заключении № 13, ограничена изложением спорного текста и не содержит указания на содержание и результаты исследований с указанием применённых методик и обоснования выводов по поставленным вопросам.

Изложенные существенные недостатки экспертных заключений с одной стороны не позволяют проверить обоснованность содержащихся в них выводов, с другой стороны - свидетельствуют о некомпетентности «экспертов» ввиду отсутствия у них элементарного представления о методологических основах производства судебных экспертиз.