В сыктывкарском центре досуга и кино «Октябрь» вечером 4 февраля выступил известный джазмен-экспериментатор Сергей Летов. Концерт он посвятил музыканту-электронщику Ивану Соколовскому, на фоне произведений которого и выстраивал свои импровизации в течение полутора часов. Не все зрители были готовы их воспринять.

Фото Андрея Ретанова

Сергей Летов внешне похож на человека из академической среды: очки, длинные волосы и борода, высокий лоб. Он, впрочем, и есть выходец из той самой среды. Химик по образованию, Летов учился в аспирантуре Всесоюзного института авиационных материалов и даже работал над обшивкой советского шаттла «Буран». Но в итоге предпочел музыку, причем, довольно экспериментальную.

Впрочем, сыктывкарскую публику он предупредил сразу: особых экспериментов в этот раз ждать не стоит. Нынешний концерт Сергей Летов посвятил музыканту Ивану Соколовскому, с которым сотрудничал восемь лет. Незадолго до своей смерти в 2005 году Соколовский, один из первых российских электронщиков, отдал ему записи своих композиций. Эта музыка и звучала фонограммой во время импровизаций Летова.

В Сыктывкар джазмен приехал с тенор-саксофоном, несколькими флейтами и парой японских MIDI-контроллеров, выдававших звуки весьма широкого диапазона – от треска до трелей à la терменвокс.

«Воздушные» пассажи сменялись африканскими ритмами. Атмосфера в зале порой становилась почти мистической: когда на красный занавес ЦДК «Октябрь» падал синий свет прожекторов, возникало чувство, что происходящее срежиссировано Дэвидом Линчем. Казалось, что вот-вот Сергей Летов вынет мундштук изо рта, а импровизация все равно продолжится.

Звучавшую в этот вечер музыку сам Летов назвал «сладкой» - чем-то средним между эйсид-джазом, эмбиентом и трип-хопом. В одном из интервью он объяснял свои многочисленные выступления с рок-группами желанием выйти за рамки узкого кружка любителей нойза и фри-джаза. Нынешний его тур по российским городам, как признался он в беседе с сыктывкарскими журналистами, это тоже попытка расширить границы.

Однако в «сладком» музицировании Летова не обошлось без «горьких элементов»: они изредка прорывались шквальными фри-джазовыми руладами, к которым не все зрители оказались готовыми. Во время особо затяжной импровизации, когда один из MIDI-контроллеров стал издавать совершенно неджазовые шумы, зал стали покидать молодые мамы и пожилые пары. Среди них корреспондент БНКоми заметил главреда «Красного знамени Севера» Дарью Шучалину, спешно выбежавшую из помещения.

- Люди часто уходят с концертов, и это, в общем-то, хорошо. Лучше, когда они уходят, чем когда начинают громко выражать свое недовольство, демонстрировать, что им скучно и что нужно не так играть, подсказывают: «Сыграйте такую-то песню», - уже после выступления рассказал Сергей Летов. - В одном городе я играл на выставке, после которой ко мне подбежал местный художник, протянул 5 тысяч рублей и сказал: «King Crimson, пожалуйста». Это он от лучших чувств. Музыка живет где? В ресторане. Там бросил деньги в человека-копилку — и он сыграл «Владимирский централ» или еще чего-нибудь. А вот он попросил King Crimson.

Впрочем, те, кто остался (а таких было много), восприняли концерт на ура, долго благодарили музыканта и фотографировались с ним на память.

­­­­­­­­­­­­­­­­­­

После концерта Сергей Летов почти 50 минут общался с сыктывкарскими журналистами. На пресс-конференции он рассказал о своем агностицизме, коммунистических взглядах, корпоративах и младшем брате (Егоре Летове – рок-музыканте, лидере группы «Гражданская оборона» - БНКоми), вопросы о котором ему уже поднадоели. БНКоми приводит фрагменты беседы с музыкантом.

О Сергее Курехине:

- Тот успех «Поп-механики», который был в Ленинграде в конце 1980-х, совершенно невозможен в современных условиях. Во-первых, музыка и сам перформанс Курехина были в значительной степени ориентированы на публику, которая жила в условиях Советского Союза — в условиях определенного культурного голода. Людей интересовало все новое и необычное, за это можно было все простить — например, то, что музыканты не репетировали, были не сыграны, играли иногда недостаточно четко. С другой стороны, в советское время существовала очень развитая эстетика соцреализма и проведения официальных концертов. Для меня «Поп-механика» - это концерт ко Дню милиции, в котором перепутаны иерархия и очередность. Как правило, советский концерт ко Дню милиции начинался с того, что выходил Георг Отс и пел что-нибудь пафосное. Потом — что-нибудь из классики, а к концу — матросский танец «Яблочко». А у Курехина происходит смещение: одновременно и фольклорные ансамбли, и люди, переодетые под каких-то агентов КГБ, которые вдруг начинают под 10-ю симфонию Шостаковича строить на сцене баррикады. Это такое ироническое отношение к тому, что насаждалось официальной идеологией. Для современной молодежи во многом непонятно, из-за чего был этот сыр-бор. Музыка и искусство принадлежат своему времени, они не носят вневременной характер.

О Егоре Летове:

- Он на восемь лет меня младше. Он был довольно обидчивый мальчик, мало играл с детьми, потому что болел... В детский сад он не ходил, хотел с братом общаться, играть. Я, как мог, его развлекал. Мальчик он был капризный, с детства его не наказывали. Он вырос в обстановке полной вседозволенности, по дому ничего не делал, в магазин за хлебом не ходил. Впоследствии ему нелегко было в жизни, характер у него был тяжелый.

О корпоративах:

- Да, случалось участвовать. Кстати, моего брата тоже приглашали. «Гражданская оборона» не раз участвовала в корпоративах, ужасно стеснялась этого и скрывала. Представьте себе, люди, которые 20-30 лет назад были детьми, а потом выросли, и у них теперь свои банки и фирмы. И они что хотят, то и делают: вот заставлю я всю свою корпорацию слушать «Пластмассовый мир победил». У меня было выступление на дне рождения одного банкира, где выступали звезды нашей эстрады, очень известные певицы. Там присутствовали звезды нашего театра, которые говорили (я назову другое имя и фамилию): «Мы счастливы, что мы с Николаем Сергеевичем дышим одним воздухом. Как нам повезло, что Николай Сергеевич сейчас рядом». Туда явился настоятель одного из монастырей, не буду говорить, какой религии, который тоже пропел Николаю Сергеевичу славу. За то выступление я получил не больше, чем за сегодняшнее. Из них часть отняли, потому что неправильно что-то рассчитали. Ощущение гадливости не покидает меня до сих пор. Новым богатым мало просто быть богатыми — им нужно унижение других людей. Нужно, чтобы другие обязательно полизали им ботинки, хотя эти ботинки у них уже вычищены. Им важно, чтобы известные люди вылизывали у них ботинки перед их друзьями.

О политической самоидентификации:

- Я — сторонник Коммунистической партии Российской Федерации — КПРФ. Я, правда, не голосую в последнее время: мне кажется, в нашем обществе это потеряло всякий смысл. Я симпатизирую левым радикальным движениям, в том числе анархистам. Мне, например, нравится их лозунг о том, что честных выборов не бывает... С братом я стал играть в 98-м году, потому что у нас в это время убеждения совпадали. Он стоял на позициях левого коммунизма, а я стоял на более центристских коммунистических позициях, но некоторое время это нас устраивало. Когда у него идеи изменились, мы играть вместе перестали.