«Вы думаете, что работа редколлегии Книги Памяти – это работа людей со скучными лицами, сидящих в ворохе бумаг и выслушивающих истории ветеранов или их родственников? Вы правильно думаете. Только правильно процентов на 10», - пишет на страницах газеты «Республика» Григорий Спичак, руководитель рабочей группы Книги Памяти.

Фото rkomi.ru

«Раньше я тоже так думал. Приходил в 90-х годах в администрацию правительства Коми, где на первом этаже находились комнаты, занятые рабочей группой, там меня встречал «вечный комбат» Валентин Михайлович Котельников – как правило, приглашал попить чаю, но в это же время он постоянно отвлекался то на звонки, то на вопросы или эмоциональные возгласы Антонины Макаровны Калимовой. Почему-то именно такими – динамичными и эмоционально бурными они мне и запомнились. Не тихая архивная работа, а какая-то диспетчерская, чуть ли не в режиме прямого провода. А ведь так и было тогда, в девяностых. Еще были живы и энергичны тысячи фронтовиков, еще советы ветеранов имели лица людей, обожженных войной, с интонациями общения крепких кадровых военных, окунавшихся в документы, как в жизнь живых батарей, и готовых к выполнению прорыва седых полков.

Когда и как стал происходить перелом? С высокой степенью точности могу сказать: в 1995-м. А точнее – сразу после 50-летнего юбилея Победы. Будто ждала армия фронтовиков-ветеранов, будто полжизни мечтала отметить полувековой юбилей Победы. Мифологизированная фраза И.Сталина на Ялтинской конференции 1945 года: «Мы обеспечили мир в Европе минимум на пятьдесят лет» – воспринималась, как завет. Как некая программа, которая должна быть исполнена и подтверждена.Тем 50-летием Победы 1995 года словно подводили итог наши ветераны, словно вглядывались и вслушивались в новую эпоху – понимают ли молодые политики ценность того мира, с которым расстается страна и мир вообще? Понимает ли молодежь цену, заплаченную за их дерзкие молодые мечты и свободы? А потом, сразу после юбилея, за год-полтора как-то сильно изменился состав ветеранских организаций, больше пришло администраторов-пенсионеров из отставных армейских офицеров и служащих МВД, пенсионеров «с северов». Это было уже другое лицо и другой дух ветеранских организаций.

Отлично помню момент в период предвыборной кампании Юрия Спиридонова осенью 1997 года, когда во время обсуждения графика встреч и выездов он по инерции уважительно поставил восклицательные знаки в списке встреч напротив советов ветеранов – дескать, эти встречи в первую очередь, и к ним особое внимание. Кто-то из наших политтехнологов сказал: «А ведь советы ветеранов сильно изменились. И за эти годы очень заметно изменились. Фронтовики и тема войны совсем не первая в новых советах. Возраст активных ветеранов другой – годы рождения 1930-е пошли. И даже 1940-е». И, помню, наступила пауза. Как-то неожиданно о смене поколений задумались все, не только Юрий Алексеевич. Больно уж за короткий период и слишком уж массово это произошло. Ломались эпоха и общество.

В новую редколлегию 2000-х годов я заходил уже реже. Не знаю, почему так произошло. Наверное, потому, что в 2000-х я уже меньше занимался журналистикой, наверное, потому, что в середине 90-х умер и мой отец-фронтовик.

В 2006 году рабочую группу Книги Памяти возглавил Анатолий Алексеевич Карпов, пришли новые специалисты (Антонина Калимова умерла, работая над Книгой Памяти буквально в лежачем положении). В 2010 году в рабочую группу вошла Любовь Николаевна Двинская, имеющая за плечами колоссальный опыт работы в социальной сфере, что сильно помогает в поисках людей через систему социальной защиты, работе через вдов погибших и их детей. А появление нашей коллеги Галины Васильевны Фурсовой, бывшей сотрудницы республиканского военкомата, существенно облегчило работу с сетью этих военных учреждений и с новыми советами ветеранов. Конечно, в последние годы гораздо больше работы ведется по уточнению данных о судьбах фронтовиков. Открылись, например, архивы по наградам, по некоторым госпиталям, по данным СМЕРШа относительно пленных и архивам некоторых концлагерей на территории Германии, Австрии, Румынии. Но тем не менее только в этом, 2014 году Г.Фурсовой и Л.Двинской обнаружены 144 имени, чьих данных в Книге Памяти не было вовсе.

А сколько всплывает неожиданных находок, неожиданных поворотов, когда вдруг всего лишь через одну судьбу совсем иначе видишь целое направление поиска. Например, возвращение сержанта Симпелева и его устройство в милицию в 1947 году открыло страницу учета не по месту и не по фронтовой судьбе, так как МВД проводило регистрацию по последней воинской части, откуда был уволен в запас. Или отправка вместе со знаменитым Кожвинским призывом 1942 года призывников из Ненецкого автономного округа – тут есть вопросы: однозначно ли к Ненецкому округу были приписаны они? Или часть из них прошла регистрацию, как «отправленные из Кожвы»?

Особо интересная сторона поиска – ремарки на страницах наградных документов. Иногда за ними выплывает «особая сторона подвига». Так было и с находкой орденоносца-разведчика П.И.Сибирцева, призванного Усть-Усинским военкоматом и похороненного в Китае. Так было с Николаем Решетовым, получившим награду за очень необычное мастерство – он смог создать иллюзию наступления целого батальона.

В нынешний 13-й печатный том Книги Памяти мы постарались внести данные о живых, о тех, кто прожил долгую жизнь после войны и мог сравнивать, оценивать смысл и силу Победы. И особенный контекст празднованию и формированию книги создали события на Донбассе весной-летом 2014 года, поднявший голову нацизм в ряде стран Европы. Становится совершенно очевидно, что деятельность нашей редакции – это не холодная академическая работа, а актуальнейшая деятельность, равная практической публицистике. Ведь даже переписка и поиск документов идет порой через линию огня в Донбассе.

Остается громадный пласт – 56 тысяч фамилий, послевоенные судьбы которых неизвестны. Некоторое время нам казалось, что это только вопрос времени, что это просто архивы Минобороны и МВД, консервативные по своей сути, медленно открываются и медленно переводятся в электронные варианты поиска. Может быть, это праздный интерес? Ведь учитывать надо, что из лагерей Коми, из системы ГУЛАГа ушли на фронт 52 тысячи человек, и многие-многие из них, став орденоносцами или начав после войны совсем другую жизнь в других местах, не хотели бы, чтобы страницы их призыва из лагеря были известны потомкам. А мы колупаем их прошлое, заставляем объясняться или их живых, или их родственников – оно им надо? Если это просто академический интерес, тогда в какой исторической плоскости? Например, так только за последний год был найден даже Герой Советского Союза Александр Михайлович Кущев, занимавший после войны командные должности в Волго-Вятском военном округе, преподававший в военной академии. О лагерном периоде его жизни краевед А.Попов узнал по косвенным документам и почти случайно. Все это говорит о том, что самому Александру Кущеву совсем не интересно было указание его призыва из лагеря в далекой Коми республике. Историческая же точность потерь и подвига от таких находок ничего не дает. Картина в любом ракурсе будет неполной – ни с точки зрения призыва из лагеря, ни с точки зрения статистики, потому что однозначной оценки нет и у работающего с нами параллельно фонда «Покаяние».

Есть еще один печальный и страшный ракурс поиска. Обнаруживаются ведь среди пропавших без вести и те, кто был казнен по приказу трибунала. Обнаруживаются и те, кто казнил. Часто они на одном участке фронта, из одной части, из одного села… Их дети и внуки считают отцов героями, пропавшими в боях и только по недоразумению страшной войны не имеющими могилы и адреса захоронения. Теперь их «обрадовать» такой находкой? Зачем? Или мы не знаем бесчеловечную логику войны? Вы знаете ответ? Я – нет…

Книга Памяти задумывалась 22 года назад как мартиролог – как список тех, кто встал на защиту Родины в лихую годину. «Вспомнить всех поименно…» – таков был клич живых ветеранов. И это не случайно – это старая христианская традиция создания синодиков поминания. Эта часть работы по силам выполнена. Если и остаются тайны, то это уже не по причине сокрытия государством или какой-либо организацией, а по причинам, называемым «объективными», имеющими уже причины общечеловеческого характера. Но у Бога все живы.

История – дама капризная. Специалисты знают, как и столетия спустя вдруг всплывают порою судьбы не только отдельных личностей, но и полков и армий. Пусть наша Книга Памяти будет для будущих искателей подспорьем и памятником, который построить смогли мы, с нашими возможностями, с нашими талантами и силами. Верим, что создан этот издательский памятник живым и для живых – чтобы помнили… И если вы думаете, что работа редколлегии Книги Памяти – это работа людей со скучными лицами, сидящих в ворохе бумаг и выслушивающих истории ветеранов или их родственников, то в общем-то вы правильно думаете. Только лица наши не скучные, а скорбные. Какими они стали самым естественным образом на этом гигантском кладбище…»

Нынешний 13-й том Книги Памяти Республики Коми посвящен как формированию списков ранее неизвестных фамилий, уточнений в их фронтовой и послевоенной судьбе, так и судьбам живых участников войны. И в этом его отличие. Конечно же, главной темой этого 13 тома стал 70-летний юбилей Победы.

При подготовке этого издания рабочая группа Книги Памяти чаще обычного была вынуждена выезжать в города и районы республики, чтобы поговорить с живыми участниками войны, поработать с документами в музеях и районных военкоматах. Существенную помощь оказали Союз ветеранов МВД РК, союзы ветеранов Прилузского, Усть-Вымского, Ижемского, Усть-Цилемского районов, городов Воркуты и Печоры. Поисковые отряды республики «Северная звезда», «Наследие», «Весна Победы», «Ветер перемен» и другие продолжили исследовательскую и поисковую работу, щедро делились новостями «с полей».

Новый том Книги Памяти приоткрывает тайны, вносит изменения и добавляет данные о более чем пяти тысячах фронтовиков. В год по 2-3 тысячи имен получают дополнительные штрихи в рисунках судеб. Специфика этого 13 тома в том, что здесь объединены имена живых и тех, чьи подвиги и судьбы так или иначе связаны со Сталинградской и Курской битвами. Все-таки в 2013 году Россия праздновала 70-летний юбилей этих сражений, а в нынешнем, 2015-м, общий юбилей Победы морально обязывает нас сформировать общую антологию. Но это издание, конечно же, включило в себя и множество других судеб, историй войны и послевоенной жизни. Ибо ради чего были тяготы и лишения войны, что мы вкладываем для себя в понятие Победа? Конечно, консолидированное участие каждого, отраженное в судьбах, в наградах и в рассказах о войне молодому поколению.