В Замоскворецком суде Москвы оглашена часть показаний бывшего замглавы Коми Алексея Чернова, которые проливают свет на многое в «деле Гайзера». В частности, в своих показаниях Чернов признает существование неофициального «предвыборного фонда», который складывался из пожертвований крупных компаний, работающих в Коми. Переговоры с компаниями об этих пожертвованиях вел, по словам Чернова, Вячеслав Гайзер.

Фото Марии Шумейко

По словам Чернова, учетом этих средств занимался бывший зампред правительства Коми Константин Ромаданов. Причем Чернов указывает, что Гайзер не был в курсе того, кто именно отвечает за «предвыборный фонд». Сколько денег аккумулировалось в «фонде» Чернов, по его словам, не знал. Он рассказал, что обычно на одну предвыборную кампанию расходовалось 60-80 млн руб.

Версия, изложенная Черновым, значительно отличается от того, что говорил в суде бывший зампред правительства Коми Константин Ромаданов, заключивший досудебное соглашение о сотрудничестве со следствием. Подсудимые особенно отмечают, что стоит критически относиться к тому, что в суде говорят «досудебники», поскольку они дают показания, которые согласованы с органами следствия в обмен на максимальное смягчение наказания.

Между тем, сам Чернов в одном из допросов весной 2016 года говорил о возможности заключения с ним досудебного соглашения.

На предварительном следствии в 2016 году Чернов рассказал, что по его инициативе в 2010-м Контрольно-счетную палату республики возглавил Михаил Евдокимов. До этого Чернов знал Евдокимова по его работе в правоохранительных органах. К 2010 году Евдокимов уже вышел на пенсию и принял предложение Чернова. Согласно показаниям Чернова, однажды в 2011 году Евдокимов пришел к нему в кабинет и спросил о существенном повышении зарплаты. Он ссылался при этом на заболевание и развод с женой. Евдокимов, по словам Чернова, хотел поговорить о повышении зарплаты с Вячеславом Гайзером. Чернов убедил Евдокимова не обращаться к Гайзеру с таким вопросом, пообещав, что самостоятельно решит его проблему. Из средств «предвыборного бюджета» Чернов стал ежемесячно передавать Евдокимову по 150 тыс. руб. Он просил Евдокимова не говорить Гайзеру о получаемых деньгах.

Наличные деньги Чернову, по его словам, ему передавал либо Ромаданов, либо Анатолий Родов, занимавший в то время должность замруководителя администрации главы и правительства Коми.

Чернов также рассказал о появлении фигурантов дела Константина Ромаданова и Павла Марущака в правительстве республики и Желтом доме (здание администрации главы Коми).

На очной ставке с Владимиром Торлоповым (глава Коми 2002-2010 годы — БНК) Чернов вступил в полемику, опровергая слова экс-губернатора. Он категорически не согласился с Торлоповым, что именно Чернов убедил его взять на работу Константина Ромаданова.

- Касаемо утверждения о необходимости взять на работу Ромаданова, тут присутствует некоторая путаница. Торлопов знал Ромаданова задолго до этих событий. Примерно в 2002-2003 годах шло реформирование РАО ЕЭС. Энергетическая система республики Коми по факту была изолирована, но формально имела небольшие притоки с Пермского края. Позиция «Комиэнерго» заключалась в том, что система, разделенная на генерации, будет разбалансирована по ценообразованию. Ромаданов был финансовым директором «Комиэнерго» и позицию в регионе он формировал на совещаниях у Торлопова – именно губернаторы встречались с Чубайсом на совещаниях в РАО ЕЭС. Генеральным директорам энергосистем были обещаны очень большие выплаты, так называемые «золотые парашюты» при увольнении. Поэтому [Михаил] Смекалов, который был на тот момент директором «Комиэнерго», уволил Ромаданова за то, что тот формировал позицию главы, отличную от той, что была выгодна РАО ЕЭС. После этого Торлопов предложил Ромаданову возглавить службу по тарифам - единственным объектом регулирования на тот момент было «Комиэнерго». Ромаданов как раз хорошо ориентировался в этих вопросах.

- Владимир Александрович, слышали ли вы показания Чернова Алексея Леонидовича, подтверждаете ли вы их? - прозвучал вопрос следователя.

- Я полностью настаиваю на своих показаниях, а примеры, которые он приводил, не меняют общей направленности моих показаний, - заявил экс-глава. - Зарубин мне лично говорил несколько раз, что Чернов его личный друг и доверенное лицо. Орду, [Ивана] Поздеева и всех остальных я не знал до того, как они были мне предложены в качестве заместителей и членов правительства. Я не помню, в каком году Ромаданов возглавил тарифный комитет, но я точно не знал его до этого.

Чернов не согласился и с утверждением Торлопова, что фактически он (Чернов) руководил главой Коми Вячеславом Гайзером.

- Насчет высказываний, что Гайзер, став главой, все подписывал и на все соглашался, что я им руководил - вполне ответит сам Гайзер. Мы с Торлоповым неоднократно обсуждали многие вопросы, в основном, кадровые, по которым я не был согласен с Гайзером, и я не мог его убедить в том или ином решении. Поэтому для меня удивительно, что Торлопов это забыл. В частности, это касалось работы Игоря Кудинова на должности директора фонда, и, на мой взгляд, в недостаточном развитии Сыктывкарского промкомбината, который был построен при Торлопове и при его поддержке. Также Торлопов просил меня поддержать перед Гайзером какие-то кандидатуры, начиная от директора санатория. Я каждый раз отвечал, что у меня нет влияния в этих вопросах. По ряду вопросов как раз я использовал влияние Торлопова на Гайзера, просил оказать помощь в поддержке моей позиции. Я знал, что Торлопов имеет очень существенное влияние на Гайзера и на меня, основанное на человеческих взаимоотношениях и нашем уважении к нему.

В 2006 году у Чернова родилась дочь, он планировал увольняться, так как его семья жила в другом городе.

- Торлопов специально прилетел, не согласовывая со мной, в Санкт-Петербург, где встретился с моей женой и родителями. Он просил их убедить меня остаться работать под его руководством, так как считал, что я еще, по его словам, «не раскрыл весь свой потенциал».

Чернов рассказал об обстоятельствах появления Павла Марущака в аппарате администрации главы Коми.

- Предложение о назначении Марущака начальником отдела информации было высказано мной и принималось Торлоповым в силу того, что до этого Марущак работал в газете «Негатив», размещал очень много несправедливой и не соответствующей действительности информации в отношении Торлопова, - рассказал Чернов на следствии. - Тот никогда не судился со СМИ. Я мог назначить Марущака сам, но не хотел этого делать за спиной у Торлопова по причине, указанной выше. Я убеждал его, что Марущак хороший специалист, предъявил проекты, и Торлоповым лично было принято решение о его назначении. Связано назначение Марущака было с тем, что в пресс-службе работали люди в возрасте, а в это время от нас требовали развитие интернет-сегмента. Я объяснил Торлопову, что в нашем круге никто в этом ничего не понимает. Мы договорились с Торлоповым и Марущаком, что они поработают какое-то время вместе, потому что Марущак, публикуя материалы в газете «Негатив», полагал, что они соответствуют действительности. Через какое-то время Марущак убедился, что его снабжали недостоверной информацией, а Торлопов – что Марущак хороший специалист, потому что с его приходом в республику стали отмечаться позитивные примеры присутствия в интернете. Ничего противоправного в их взаимодействии не было.

Чернов особо подчеркивал самостоятельность Торлопова при принятии и политических решений.

- Примерно в 2003-2004 году состоялись выборы в Госдуму, Торлопов принял решение о поддержке руководителя АО «Связь» Викентия Козлова. Против него выдвинулся бывший глава республики Юрий Спиридонов. Я изначально убеждал Торлопова, что это существенный риск, так как Козлов возглавлял АО «Связь», которое в тот период поднимало тарифы для населения. Это автоматически делало его непопулярным. Решение принял Торлопов. Поскольку я был с ним не согласен, он практически вывел меня из избирательной кампании. Это свидетельствует о том, что в том блоке, за который я отвечал, он также принимал решения, если считал их необходимыми. Сам, не считаясь с мнением людей, ответственных за это. Это пример того, как жестко Торлопов держал рычаги власти, - заметил экс-замглавы.

Чернов стремился принизить свою роль в принятии экономических решений.

- Что касается нашей якобы совместной работы с Александром Зарубиным. Я не входил в правительство по должности, не принимал участия в совещаниях и заседаниях, и даже в обсуждении каких-либо вопросов тогда, когда работал Зарубин. Только после увольнения Зарубина я вошел в правительство республики, занял должность главного советника, поэтому с Зарубиным мы чисто технически не могли соприкоснуться. Насчет того, что я с Зарубиным играл в карты, о чем говорил Торлопов. Я вообще не помню, чтобы я с кем-либо играл в карты при Торлопове. Я его очень уважал и до сих пор считаю своим учителем во многих вопросах. Изучение внутренней документации правительства республики Коми позволит убедиться, что мной не инициировались и не согласовывались экономические и финансовые вопросы.

На этих словах следователь уточнил у бывшего замглавы:

- Вы сообщили, что идея создания ОАО «Фонд поддержки инвестиционных проектов Республики Коми» принадлежала Орде, и что Торлопов прекрасно представлял то, чем обусловлено создание этого фонда. Откуда вам это известно, если в то же время вы сообщаете, что никогда не касались финансово-экономического блока республики?

- Это мне известно, так как я регулярно присутствовал на совещаниях и планерках правительства, где были Торлопов и Орда, - ответил Чернов.