В годы Великой Отечественной войны из-за нехватки кадров 86 процентов работавших в шахтах страны составляли женщины. С 1957 по 1966 год угледобывающие предприятия СССР полностью ушли от женского труда при подземных работах. Однако в каждом правиле есть исключение. В рамках проекта «Суровая специальность» корреспондент БНК побеседовал с маркшейдером шахты «Северная» компании «Воркутауголь» Ольгой Полозун.

Фото Владимира Юрлова

- Чем занимается маркшейдер?

- Это горный инженер, специалист по пространственно-геометрическим измерениям в недрах земли с последующим изображением на планах, картах, разрезах при горных и геолого-разведочных работах. Иногда я людям объясняю, что это подземный геодезист. Геометрию все в школе изучали. Вот эти же пространственные задачи решаются под землей при помощи различных приборов. Геологи занимаются составом земли, а мы - измерением. Маркшейдеры задают направления, чтобы проходчики знали, куда идти. Мы же не можем сделать планете УЗИ. Главное не ошибиться, лучше все лишний раз проверить. Есть такие ошибки, которые могут стоить жизней людей, например, если вовремя не рассчитать и не предупредить об опасной зоне.

- Как давно вы работаете на шахте?

- На «Северной» - с 2006 года, в «Воркутаугле» - с 1995 года, до этого недолго работала в «Печоршахтстрое». Начинала горнорабочим маркшейдерской службы, а потом инженером-геодезистом в шахтостроительном управлении №13, с 1998 года по 2006 год работала на «Воргашорской» участковым маркшейдером.

- А как вы пришли к выбору такой довольно необычной специальности?

- В семье я общалась больше с папой, потому что у нас характеры похожие. Он брал меня с собой в гараж, на охоту и рыбалку. Мужские специальности меня привлекали всегда. Помню, как папа забирал меня после детского сада на грейдере, на котором работал. Мне все мальчишки в детском саду завидовали, потому что у грейдера были большие колеса. Папа много читал о геологических и геодезических экспедициях и мне все время рассказывал о них.

Меня всегда интересовали первооткрыватели, поэтому в третьем классе я мечтала стать геологом. С седьмого по десятый класс занималась радиоспортом. Хотела поступать в Институт связи в Санкт-Петербург. Но это было начало девяностых годов – сложное время. Поэтому после окончания школы папа сказал, что я никуда не поеду, а пойду учиться на экономиста в Воркуте. Школу я окончила с отличием, поэтому поступить куда-то было несложно. Я решила не послушаться родителей, вместо того чтобы стать экономистом и выйти на одной остановке, я вышла на другой, и пришла в горный техникум. Показала директору аттестат и сказала, что хочу учиться на маркшейдера и сразу со второго курса. Он попросил приемную комиссию принять меня на второй курс.

- А почему именно на маркшейдера?

- Слово «маркшейдер» впервые услышала от мамы. Я тогда училась еще в третьем классе. Как-то раз она принесла с работы кусок плана горных выработок, распечатанный на светочувствительной бумаге. Мама рассказала, что их проектируют и чертят маркшейдеры. Я не могла понять, как можно рисовать карты, когда под землей ничего не видно.

Это уже после я узнала, что слово «маркшейдер» немецкое, переводится как «искусство устанавливать границы».

- Сколько раз в месяц приходится спускаться в шахту?

- По-разному. Когда маркшейдеров не хватало, очень часто, бывало, что и каждый день. Сейчас через день.

- Свой первый спуск помните?

- Да, конечно. Это было в 1994 году на шахте «Октябрьская». Мне никогда не было страшно. Меня всегда привлекала романтика – тундра, лес, экстремальные условия. Во время спуска было очень интересно. И потом, вы знаете, наверное, не существует женских профессий как таковых. Потому что мне известно, насколько тяжело женщине работать уборщицей, санитаркой, врачом, воспитателем в детском саду. Она должна дома сидеть. Ну а так как все вынуждены работать, надо выбирать профессию по призванию. Человек должен заниматься тем, что у него хорошо получается. Он должен с радостью идти на работу, а потом с таким же настроением домой. Мне было страшнее на стройке, когда работала инженером-геодезистом. Раньше с безопасностью не так было, как сейчас, могли и ремни не выдать. А ты по скользкой лестнице наверх поднимаешься. Сейчас в компании мы обеспечены всем необходимым.

- Было что-то такое, что шокировало в новой работе?

- Шокировала канатно-кресельная дорога, когда впервые нужно было сесть на движущийся стульчик. Но не могу сказать, что мне что-то не нравилось. Мне всегда было интересно познавать что-то новое. Жизнь – очень любопытная штука.

- Многие читательницы, наверное, с трудом поймут, как можно ходить на работе грязной от угольной пыли.

- Меня это нисколько не пугает. Это не тот вопрос, который может волновать настоящую женщину. Вышел – помылся, навел макияж. Конечно, маникюра у меня нет.

- С мужским коллективом как отношения строятся?

- Никогда не было проблем. Всегда общалась с ребятами в классе совершенно спокойно. У нас очень сплоченные коллективы. Люди мне всегда попадались очень хорошие.

- Чем профессия маркшейдера лучше остальных?

- Она многогранная, интересная, душевная. Физически поработал в шахте, пришел в баню, под душем постоял, а потом камеральные работы. Для меня дискомфорт составляет спецодежда, ее почему-то не всегда шьют для женщин. Чтобы нога влезала в голенище в кирзовых сапогах, надо брать обувь на несколько размеров больше. Приходится надевать две пары носков и портянок. Иногда надо много носить на себе – штатив, теодолит, в карманах отвесы, и еще самоспасатель на тебе висит. У нас на шахте отрабатывается пласт «Пятый» и два раза в месяц надо производить «съемку», тяжело производить точные измерения в весьма стесненных условиях (в этот момент Ольга Алексеевна показывает рукой высоту пласта – примерно метр от пола - БНК).

- Ваши дети могли бы пойти по вашим стопам?

- Моей старшей дочке 10 лет, младшей – четыре. Когда сильно устаю, говорю, чтобы никогда не шли в шахту. С другой стороны, их выбор – их право. Я совершенно не жалею о том, что не получила в свое время экономического образования, потому что все, что ни происходит, – оно к лучшему.

Предыдущие статьи из цикла «Суровая специальность»:

Бизнесмен Максим Алексеев: «Я всего добивался сам, не имея за плечами университетов».

Инженер Алексей Шулепов: «Клиенты для меня - самая лучшая реклама»

Токарь-расточник Анатолий Ли: «Были перспективы стать начальником, но оказалось, что на станке работать некому»

Стропальщик Виктор Грабовский: «Популярность рабочих профессий среди молодежи практически нулевая»

Механизатор Виталий Бабцов: «С детства люблю возиться с техникой»

Бульдозерист Сергей Пруднеченков: «Работу менять не собираюсь»

Монтажник систем отопления Михаил Кузьмин: «Если не иметь вредных привычек, то можно работать и жить достойно»

Лесничий Денис Чупров: «У меня есть возможность работать на природе, а не сидеть в душном кабинете»

Пожарный Евгений Шучалин: «Самое трудное в нашей работе - смотреть погорельцам в глаза»

Спасатель Александр Костромин: «Это призвание такое - быть спасателем»

Охранник Станислав Новиков: «Самое трудное - сохранить духовное спокойствие, не возненавидеть, не озлобиться»

Мясник Владимир Тихонов: «Я - артист за прилавком мясного магазина»

Токарь Валентина Черномашенцева: «Я прихожу на работу и пою за станком»

Диакон Иоанн Коюшев: «Мы не даем «рыбе» разложиться»